Герои Малой земли - страница 8

«Мы получили приказ командования — нанести удар по тылу врага, опрокинуть и разгромить его. Идя в бой, мы даем клятву Родине… в том, что будем действовать стремительно и смело, не щадя своей жизни ради победы над врагом. Волю свою, силы свои и кровь свою, капля за каплей, мы отдадим за счастье нашего народа, за тебя, горячо любимая Родина… Нашим законом есть и будет движение только вперед…»

Ненастным был на кавказском побережье Черного моря день 3 февраля 1943 года.

Порывистый ветер гнал низко нависшие, набухшие влагой тучи. На серо-свинцовой поверхности моря разгуливали белые «барашки». Но десантники не замечали ни холодного дождя, ни влажного ветра. Весь этот день прошел в последних хлопотах перед выступлением в поход, в напряженном ожидании заветного часа.

Когда наступил вечер и густая черная мгла затопила море и горы и маленький приморский городок, притаившийся на берегу подковообразной бухты, отряд Куникова выстроился у причала.

Защитники Одессы и Севастополя. Участники керченского и феодосийского десантов. Герои уличных боев в Новороссийске и дерзких поисков в лесистых ущельях Кавказских гор. Вот они стоят здесь, вдыхая знакомый запах моря и слушая ритмичный шум прибоя. Впереди едва различимые во мраке силуэты катеров. Позади шеренги бойцов. Первый эшелон — три сотни отважных смельчаков, самых опытных, самых искусных десантников.

Приглушенный шепот. Хруст песка под ногами. Локоть товарища справа. Плечо другого слева. Так темно, что родного брата, кажется, не узнаешь. И вдруг неожиданно вынырнула из мрака фигура. Как и у всех, шапка-ушанка, ватная телогрейка, автомат на груди и гранаты на поясе. А голос особый, знакомый куниковский голос:

— Богданов? Узнал? Ну, как дела? Какой боезапас захватил? Покажи. Так. Славно. А что в НЗ?

В последний раз проверяет Куников боеготовность своих бойцов.

— Какие претензии?

— Есть претензия… — отзывается пулеметчик Алексей Потеря. — Не много, ли назначено брать с собой бакалеи — сухарей и концентратов. Не лучше ли вместо бакалеи взять еще патронов?..

— Заменить часть сухого пайка патронами! — подумав, приказывает Куников. И тут же, усмехаясь, говорит:

— Но при этом учтите, что мы идем не на охоту, не уток будем стрелять, а следовательно, добывать харч придется силой…

Скоро 22 часа. Тихие отрывистые слова команды. Один за другим десантники идут на катера, размещаются на тесной палубе, заставленной какими-то ящиками.

Катера покачиваются на волнах. Бойцы натягивают на себя плащ-накидки, плащ-палатки, укрывают оружие.

— Все на местах?

— Все.

Звучат слова рапорта. Слышна команда, на этот раз уже из рубки. Сердитое фырканье мотора, затем ровный рокот. Катер вздрагивает и плавно отходит от причала. Большая волна ударяет его в борт, когда он разворачивается. Десантники крепче прижимаются друг к другу. Берег, засыпающий городок, горы — все окончательно тонет во мраке.

— Прощайте, товарищи! Прощай, Большая земля!

От пункта посадки до места высадки не так далеко — всего каких-нибудь три десятка километров. Но вдоль берега идти нельзя. Надо податься в море, чтоб не заметили посты врага, наблюдающие с берега. А море штормует. Крутые валы с пенящимся гребнем встают из тьмы, обдавая солеными брызгами, и тут же проваливаются куда-то вниз. Ни просвета, ни огонька впереди. Но уверенно ведет корабли с десантниками командир дивизиона сторожевых катеров капитан-лейтенант Сипягин. Высокое мастерство управления кораблем и воинская зрелость не раз обеспечивали ему успех в подобных операциях.

Полночь. Ветер крепчает. Дождь хлещет с такой силой, что, кажется, пробьет плотную ткань плащ-накидки. Мрак будто сгустился еще больше. Холод проникает всюду, не спасает и ватная телогрейка. Цепенеют руки, ноги. Главное — закурить и то нельзя. Вот досада. Остается только одно — ждать, ждать…

Но вот головной катер, зарываясь носом в волну, круто поворачивает вправо. Это значит, что корабли поравнялись с Мысхако, или, как говорят моряки, вышли на траверз Мысхако. И теперь Сипягин держит курс прямо к берегу.

Спят в блиндажах и землянках на западном берегу Цемесской бухты гитлеровские солдаты. Нахохлившись, застыли кое-где часовые, наблюдатели. Иногда поглядывают на море, да что увидишь в густой, как чернила, мгле?