Героическая борьба русского народа за независимость (XIII век) - страница 10
Внутренние противоречия сословных групп пронизывали историю класса феодалов. Можно наблюдать одновременно и рост значения землевладельческой знати и усиление борьбы с ней великокняжеской власти. Крупнейшие князья Владимиро-Суздальской земли постоянно сталкивались с сопротивлением части разбогатевшего боярства и церковников, не желавших им подчиняться. Бояре не раз устраивали антикняжеские заговоры. И князья в свою очередь прибегали к крутым мерам: отнимали у таких бояр земли, истребляли особенно непокорных или изгоняли их из страны.
Князья стремились поставить под свой контроль и церковь. Можно привести сохранившиеся убедительные свидетельства летописей по этому вопросу. Во Владимиро-Суздальской Руси князь Андрей Боголюбский после долгой тяжбы прогнал в 1159 г. неугодного ему ростовского епископа Леона. Не ужился князь и с его преемником, епископом Фёдором, который даже отлучил князя от церкви; епископ «церкви все в Володимери [повеле] затворите и ключе церковные взя и не бысть звоненья, ни пенья по всему граду»[52]. Позднее епископ был казнён[53].
Но богатства духовной знати неуклонно возрастали. О ростовском епископе Кирилле (начало XIII в.) летопись сохранила колоритные сведения: он был ещё богаче, чем его предшественник, «богат зело кунами, и селы, и всем товаром, и книгами и просто рещи так бе богат всем, так ни един пискуп (епископ) же быв в Суждальстей области»[54]. Богатства этого епископа привлекли внимание князя: Ярослав Всеволодович нашёл повод и средства завладеть его имуществом, а епископ был заточён в монастырь. Владимиро-суздальские князья в борьбе с духовной знатью добились значительного успеха: как правило, местными епископами назначались их ставленники.
Ту же картину можно наблюдать и в Галицко-Волынской Руси, где князь Роман Мстиславич враждовал с владимирским епископом, а его сын Даниил в ходе феодальной войны лишил сана трёх епископов — галицкого, перемышльского и, наконец, угровского.
Произвол церковников был столь велик, что стал даже предметом специального рассмотрения на церковном соборе во Владимире в 1274 г. Решения собора не могли иметь, разумеется, серьёзного практического значения, но они интересны для изучения истории общественных отношений. Из этих решений узнаём, что «некий» из церковников «дерзнуша продати священный сан», т. е. торговали церковными должностями; другие «насилие деюще» над церковными людьми, включая «нищих», особенно «на жатву, или сенасечи или провоз»; третьи за взятки — «на мзде» назначали наместников и сборщиков десятины; четвёртые, наконец, «скаредного деля прибытъка» отлучали людей от церкви[55].
Усиленно «хитая (хватая) от чужих домов богатства», растущая церковная знать вновь и вновь сталкивалась с князьями. Её полное подчинение государственной власти — дело далёкого будущего.
Борьба за землю, за крестьян приводила к постоянным столкновениям отдельных групп господствующего класса. Долгие и изнурительные для народа феодальные войны раздирали Русь. Обычной причиной феодальных войн были споры из-за земли.
Эти войны, неизбежным последствием которых был захват земли, разоряли крестьянство. Например, в 1169 г. новгородское боярское правительство отправило своих данщиков за Волок; натолкнувшись на сопротивление со стороны Владимиро-Суздальского князя, они не только взяли дань с крестьян подвластных им земель, но заодно собрали вторично дань с соседних, суздальских крестьян[56]. Зачастую при взаимных набегах феодалы так разоряли земли друг друга, что не оставляли буквально «ни челядина, ни скотины».
Насколько острой была борьба внутри господствующего класса, видно из памятников общественно-политической мысли. Так, идеолог дворянства того времени владимиро-суздальский писатель Даниил Заточник (XII–XIII вв.) в своих сочинениях выступает как яркий апологет княжеской власти, обличает боярство и церковную знать и выдвигает дворянство в качестве основной опоры сильных князей. Даниил выступал против сильных бояр: «Конь тучен, яко враг сапает (храпит) на господина своего: тако боярин богат и силен смыслит (умышляет) на князя зло». Лучше бы мне, обращался Даниил к князю, «нога своя видети в лыченици (в лапте) в дому твоем, нежели в черлене (сафьяновом) сапозе в боярстем дворе». Обличает Даниил и представителей духовной знати, которые «обидят села и домы славных мира сего, яко псы ласкосердии… святительский имея на себе сан, а обычаем похабен»