Героиновые дневники. Год из жизни павшей рок-звезды - страница 25

5 мая 1987

20.00

Я чувствую себя отлично, видя насколько мне удалось снизить дозу. Я дополняю героин Валиумом и клюквенной водкой…

7 мая 1987

21.30

На несколько дней из Айдахо приехал Том. Это меня пугает. Я люблю Тома, и всегда рад его видеть, но я не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии…но он молодец, он не напоминает мне о том, что я не приехал на похороны Ноны. Я благодарен ему за это. Надо быть сильным. Ради него.

Взял из своих запасов больше, чем надо. Опять я скатываюсь…

НИККИ: Я провел месяцы и даже годы, живя со своим дедом Томом и бабушкой Ноной в Айдахо и Техасе, когда понял, что моя мать не собирается заниматься мной. Том строгий, справедливый и хороший человек, но я был невероятно привязан к Ноне, которая любила меня больше, чем родная мать. Она всегда прощала меня, и я мог быть совершенно непослушным сорванцом.

ДИНА РИЧАРДС: Мне разбивает сердце, то что Никки говорит, будто я не хотела о нем заботиться. Когда он был ребенком, я любила его больше жизни. И сейчас люблю. Я всю жизнь хотела сказать ему правду, но у меня просто не было возможности. И правда в том, что моя родная семья, моя мать и сестры, объединились против меня и отняли у меня Никки.

Я не знаю с чего все началось. Я была так наивна. Ведь это невозможно себе представить, что твоя семья способна на такое, но они сделали это. Они делали это постепенно. Началось с того, что они просили прислать к ним Никки на выходные. Потом на пару недель, потом на месяц, потому что, как они утверждали, мальчик должен расти под мужским влиянием.

Я так скучала по Никки, я думала, они хотят помочь мне, и скоро он вернется ко мне, даже когда он стал проводить у них в Айдахо все лето. Но они говорили ему, что мне на него наплевать, а мне стали говорить, что он не хочет ко мне возвращаться.

Я не понимала, что они настраивают его против меня, до тех пор, пока ему не исполнилось 10. Я просто болела, так я скучала по нему, и позвонила сказать: Никки, пора возвращаться домой. И Никки ответил мне: Нет. Когда у тебя появятся корни, нормальная жизнь и ты будешь в состоянии заботиться о ребенке, тогда я и вернусь домой. Такое из уст ребенка…это было не слишком трудно для меня, понять кто вложил туда эти слова.

Когда умерла моя мать, Том и сестры даже не сказали мне, где она кремирована. Он сказал мне только когда мои сестры уже растащили все ее вещи.

ТОМ РИЗ: Чушь собачья! Мы с Ноной даже между собой не сказали ни одного плохого слова при Никки о Дине. Мы очень осторожно о ней говорили. Если она и говорит о нас какую–то чепуху, мы–то знаем, что очень хорошо думали, прежде чем что–то сказать о ней.

Когда Дина присылала к нам Никки, мы ничего ему не говорили. Мы никогда не хотели вмешиваться в жизнь этого мальчика, он был очень самостоятельный. Если Никки хотел ехать к матери, мы оплачивали дорогу и туда и обратно. Если он не хотел ехать–он не ехал, но он всегда ЕХАЛ, до тех пор, пока ему не исполнилось 13.

Дина все время отсылала его обратно. Она вышвыривала его из Лос — Анджелеса, и из каждого другого места, куда ее только заносило. Нам звонил Никки и говорил: Бабушка, можно я приеду домой? И мы высылали ему деньги на самолет до дома. Однажды Дина просто бросила его в Спарксе, в Невада с какой–то женщиной, и уехала с мужиком. Женщина позвонила нам и спросила: Что мне делать с этим мальчиком? Я сел в машину и поехал забирать его.

Дина пропащая шлюха и наркоманка. Как вы это называете-ЛСД, марихуана, она употребляла все это. Еще до того, как родилась Сеси, до того как родилась Лиза, даже до того, как родился Никки. Она летала полжизни.

Никки был предан матери много лет, больше, чем она того заслуживала. Когда он просил нас о чем–то, то получал это. Когда он просил о чем–то Дину, она посылала его к черту. Никки хорошо к ней относился, пока они не переехали в Сиэтл, ему тогда было около 13 лет, и она вышвырнула его оттуда тоже. После этого он больше не хотел с ней общаться. Я думаю, он решил, что ей это все–равно.

НИККИ: Какая сторона лезвия острее? Ложь или правда? Все уже безразлично, когда твое горло перерезано и ты лежишь в море крови на глазах у всего мира.