Герой как верволк - страница 5

— Когда мы пришли, был тут один малый, жил здесь. Приятный малый, немец. Звали его Кёртен — что-то вроде этого. Моя Джейни ему сразу приглянулась. Ну, я был не шибко рад заполучить в семью иностранца, но он нас приютил и позволил поселиться в том здоровом универсале. Сказал мне, что хочет жениться на Джейни, но я ответил нет, она слишком молода. Подожди годик, грю, и бери её с моим благословением. Ей тогда едва четырнадцать стукнуло. Ну, однажды ночью этот малый, немец, отправился наружу и, полагаю, они его сцапали, поскоку обратно он так и не вернулся. Мы тогда переехали сюда, в этт самый автобус: тут места больше.

Он вытянул руку с искривлёнными пальцами и погрузил её в полночно-чёрные волосы дочери, сидевшей у его ног. Она подняла на него взгляд и улыбнулась.

— Красивое у неё личико, верно? — спросил он.

Пол кивнул.

— Малость худощава, ты хотел сказать. Ну, так и есть. Я делаю всё, что могу, чтоб обеспечить нас, но я боюся, и я не стыжусь эт признать.

— Дома-призраки, — произнёс Пол.

— Что это?

— Это я так их всегда называл. С другими людьми мне нечасто доводится поговорить.

— Там, где двери закрываются — запирают тя внутри.

— Да.

— Эт не призраки — ток не думай, что я один из тех дурней, что не верят в них. Я-т не настока туп. Но эт не призраки. Разве не понимаешь — они всегда ищут людей, которых считают неправильными. То есть нас. Эт электричество делает. Ты когда-нить так попадался?

Пол кивнул. Он глядел на нежную выпуклость, которую образовали груди Джейни на ткани её грязной рубахи, и лишь вполуха слушал её отца; однако сквозь юношеское желание, наполовину смущавшее его, пробилось воспоминание, вернувшее страх. Окна автобуса были затемнены, а свет внутри — тусклым, однако некий отблеск всё-таки мог пробиться наружу. На этой свалке вообще не должно быть никаких огней. Он прислушался, но услышал лишь пение сверчков в мусоре.

— Они подумали, что я господин — я одеваюсь как один из них, — начал он. — Это то, что и тебе следует делать. Они собирались проверить меня. Я перевернул машину, сломав её, и выпрыгнул из окна.

Он находился на шестом этаже и спасся тем, что приземлился на ветви дерева, чьи смятые ветви и сорванные листья источали едкий аромат, до сих пор остававшийся для него дыханием самой паники; но в ужас его приводили не господа, и не наполненная инструментами смотровая, и не прыжок из окна, а ожидание в комнате-призраке, пока стены говорили друг с другом, используя слова, которые порой, на несколько секунд, он почти понимал.

— Для меня эт не сработало б: слишком многое со мной не так. Морщины на лице, даже бородавка есть — у них такого никогда не бывает.

— Джейни могла бы.

Старик прочистил горло; это был низкий звук, словно вода текла в ливень по водосточной трубе.

— Я собирался потолковать с тобой о ней, о том, почему те, другие малые, о которых я говорил, так и не взяли её (не то чтоб я позволил эт кому-т из них, ведь Джейни — единственная семья, что у меня осталась). Но я и не насток привереда; я не против того, чтоб она вышла замуж, вот ни капельки! Да мы б и не пришли сюда, кабы не Джейни. Когда пришли её месячные, я сказал себе: она захочет мужика, и что ты будешь тут, вдали от города, делать? Хотя, должен сказать, загородом всё равно становилось паршиво. Будь у них настоящие собаки, они б нас наверняка уже несколько раз поймали.

Он остановился, возможно — думая об тех временах, огнях в ночном лесу и погоне, возможно — лишь пытаясь упорядочить мысли. Пол ждал, почёсывая лодыжку, и через несколько секунд старик произнёс:

— Знаешь, мы никогда не хотели этого делать, мы, Пенделтоны. Эт моя и Джейни фамилия: Пенделтон. Джейни зовут Августа Джейн, а я — Эммитт Джей.

— Пол Горо, — представился Пол.

— Рад познакомиться, мистер Горо. Когда пришла пора, они забрали всю мою родню со стороны Уортморских Пенделтонов; мы их всегда так звали, поскоку они, по большей части, жили неподалёку оттуда. Они со мной были в двоюродном, и в троюродном родстве. Мы были Эвершоуские Пенделтоны, и никого из нас они не взяли. Дурная кровь, говорят: слишком много непрального, чтоб стоило это исправлять, иль слишком много того, что мона исправить непрально, а оно снова проявится. Моя ма (она тогда жива) всегда божилась, что всё это из-за сынка её сестры Лиллиан. У него вся голова сбоку была вдавлена. Понимаешь, что я имею в виду? Говорили, что его корова в детстве лягнула, но эт не так — он просто таким уродился. Он мог говорить малость (есть такие, кто эт высоко ценит), вот тока слюни изо рта бежали. Моя ма сказала, что кабы не он, мы б попали, наверняка. Разве что только моя сестра Клара, она родилась с дурным глазом — ну, знаешь, слепой, и с веком на нём что-то не так было. Но она была не дурней остальных. Светлую голову на плечах имела. Так что я б сказал, наверно, ма была права. Полагаю, с твоей семьёй то же самое?