Герой нашего времени - страница 16

– А кто? Я?

– Если ты, так чего говоришь, что я?

– Знаешь, мог бы выйти в ванную, а не здесь.

– Что, уже и пернуть человеку в своем доме нельзя, да?

– Да перди, перди, делай что хочешь.

– Ну, выдайте друг другу по разу, – говорю я через запертую дверь.

Человек человеку любит изливаться. А как изольется, надо влиться в себя. Чтобы потом излиться. Люди должны превратиться в пассивные объекты, позволяющие вбивать себе в головы заповедь: единственной целью в жизни является обладание все большим количеством ненужного имущества. Толпу следует регулярно подкармливать чемпионатами, олимпиадами, прыжками с трамплина, комедийными сериалами и фильмами, напичканными насилием. Время от времени мы можем быть свидетелями массовых чисток, проводимых в прямом эфире в лучшее рейтинговое время.

Так должно быть. Никто ведь не сказал, что должно быть по-другому. Да и как бы могло быть по-другому, если по-другому быть не может.

– Ты готов? – спросил я.

– Как хуй с переломанными ногами, – сказал он.

– Уготовимся же и мы. – Я весело взглянул на остальных. – Что там сожалеть, что там жалеть, что уж там изображать филигранных министрантов. Заделаемся до готовности. Чтобы быть не хуже. Чтобы хоть как-то почувствовать себя. Чтобы как-то это почувствовать. Чтобы что-то почувствовать. Чтобы вчувствоваться.

Уготовимся и доведем себя до готовности. Ведь этого же мы хотим, не так ли? Чтобы довести себя до готовности и чтобы из этого ничего не родилось. Поколение кебаба, в ароматном соусе которого обнаружено несколько видов спермы, поколение пениса, прилепленного к кресту, и Божьей Матери Свечепогребальной, стоящей по плечи в ссаках и прочих непотребных выделениях, поколение палки и морковки в суперверсии с вибратором и цифровым приемником, поколение дешевого спирта, от которого слепнут, не говоря уже о печени, желчном пузыре и прочих разрушенных органах, поколение спазма задницы и всеобщего отвращения, отвержения и отплевывания, поколение пандемического куриного гриппа и слепого страха перед BCF,[2] SARS,[3] USA, UOP,[4] ZUS[5] и прочая, поколение изнурительных совокуплений в грязных сортирах, ускоренных сообщений откуда-то куда-то в маковом мареве, поколение попкультурных отклонений, поколение спидбола в смешении с костной мукой, поколение синтетики, вознесенной до ранга заповеди, поколение пустой рамы, дешевой лжи, slap-stick'a и мокрых снов, в которых усматривают серьезные положения дао, поколение генетических изменений в клетках карпа, поколение псевдоотвращения, принимаемого за экстаз, поколение острого соуса и большого бабла, – просто мы любим время от времени как следует врезать. Нажраться до бобиков и мордой об асфальт. Оть так.

Очистить, прочистить, вычистить, нажраться, врезать, прийти в чувство, опорожниться, раздобыть, выпить.

Перспектива пройти в ванную умыться слегка парализует. Все как-то немножко бессмысленно. Вдруг сознаешь, что твоя работа – это набор никому не нужных действий. Ничего из нее не следует, как ничего не следует из предшествовавшей жизни. Достигнешь немногого, никого своим существованием не обрадуешь, никуда не побежишь, никого и ничего не догонишь.

После недолгого размышления решаешься на конвульсии, холодный пот в пропотевшей постели и настоятельное подавление рвотных позывов.

Это дом. Это телефон. Это звонит телефон. Кто-то снимает трубку, кто-то разговаривает, кто-то передает какую-то информацию. Нет. Нет. Это не может быть просто так. Ведение телефонного разговора – это серьезный и значимый вопрос. Это папа. Это мама. В выходные дни обостряются семейные проблемы.

– Ну как ты разговариваешь по телефону?

– Как я разговариваю?

– Странно как-то.

– Как странно?

– Сама знаешь как.

– Ну как?

– А-а… Дурой прикидываешься, а разговариваешь так, что слушать противно.

– Так не слушай.

– Ты не умеешь говорить по телефону.

– Зато ты умеешь.

– По телефону нужно говорить просто, складно и выразительно: так, мол, и так, то-то и то-то, да или нет, без всяких там э-э-э… м-м-м… Ты что? Не знаешь, что сказать хочешь? А если не знаешь, что хочешь сказать, так зачем звонишь?