Гибель отложим на завтра. Дилогия - страница 29

Не дождавшись ответа, закончил:

— Сейчас тебя отведут наверх. Будь умницей и делай все, что тебе велят.

Комната на чердаке, вопреки ожиданиям, оказалась вполне благоустроенной, хоть и небольшой. Пока Аданэй осматривался, один из охранников, недолго думая, схватил его за шкирку и грубо перегнул через бортик огромного медного таза. Сверху в ту же секунду полилось что-то едкое, и ему показалось, будто кожа превращается в сплошной ожог. Закричал, но никто не обратил внимания. Процедура продолжалась еще какое-то время, потом ему разрешили поднять голову.

Пришла какая-то старуха и наполнила таз горячей водой; охранники к тому времени уже покинули комнату. С тревогой Аданэй посмотрел на себя в зеркало: кожа покраснела, но ожогов, которые он ожидал увидеть, не было. Старуха, между тем, жестом показала, чтобы он залезал в воду.

Сложно представить его блаженство, когда жаркий пар коснулся кожи. Неужели, впервые за год, он сможет нормально помыться?

«И как в старые добрые времена, воспользоваться помощью прислуги», — горько усмехнулся про себя Аданэй.

Старуха начала вычесывать из его путаных и мокрых волос подохших вшей, и это казалось настоящей пыткой. Но за нее он был вознагражден тем, что отмылась въевшаяся грязь, появилась чистая одежда, сносная еда и мягкая постель, на которой Аданэй и уснул, изгнав все тревожные мысли. Умение жить сегодняшним днем всегда относилось к его счастливым особенностям.

Спустя неделю, благодаря ежедневной ванне и массажу с благовониями, он окончательно избавился от вшей, кожа стала гладкой, заметно посветлела, а волосы блестящими волнами упали на плечи.

Человек с брезгливым лицом появился снова.

— Вечером спускайся в залу, — сказал он. — Называть тебя будут… — он задумался, — Асфодель. Да, пожалуй, так. А теперь идем, я отведу тебя общую комнату.

Стоило Аданэю появиться на пороге этой комнаты, как юноши, которые находились в ней, воззрились на новенького с нескрываемым интересом. А один — мальчик лет четырнадцати — поднялся и, нимало не смущаясь, осмотрел его со всех сторон.

— Как тебя назвали? — спросил он.

— Что? А… да… Асфодель.

— Красиво. Нам всем в свое время дали красивые имена. Я, например, Аметист, а это — Нарцисс. Там, дальше, Нефрит. Да ты проходи, не стесняйся. Ты еще ни разу не бывал в подобном месте?

— Нет.

— Это ничего… Главное, не бойся! На самом деле тебе повезло, что тебя заметили, и ты попал сюда, а не на какие-нибудь тяжелые работы. Ты очень красивый, знаешь? — мальчик, который назвался Аметистом, кокетливо поправил черную прядку вьющихся волос, и добавил:

— Мы все дружим друг с другом.

— Правда? — Аданэй усмехнулся. — Скажи, а девочек, которые могли бы со мной подружиться, здесь нет?

— Тебе больше нравятся женщины? — казалось, мальчик сильно удивился. — Нет, девочек-рабынь, если ты это имеешь в виду, здесь нет. А вот женщины приходят. Богатые старухи, — он поморщился, но тут же добавил: — Зато их легко соблазнить, без подарков не останешься.

Аданэй промолчал: он решил, что так от него быстрее отстанут.

Вечером зашел тот самый мужчина с брезгливым лицом, кинул на кровать тонкую одежду черного шелка и сказал:

— Одевайся. И спускайся вниз.

И только в этот момент Аданэй окончательно осознал, где оказался. Быстро отпрянув в другой конец комнаты, он прижался спиной к стене и выкрикнул осипшим от страха голосом:

— Нет. Не подходи! Не пойду!

Мужчина только ухмыльнулся, приоткрыл дверь, и тут же в помещение вошли двое уже знакомых громил. Они подлетели к Аданэю, заломили ему руки за спину, крепко удерживая, а мужчина ленивой походкой приблизился к нему, слегка склонился и прошептал почти ласково:

— Ведь я тебя предупреждал, красавчик, веди себя хорошо. А если нет — мы предложим тебя за четверть стоимости. Уверен, от желающих не будет отбоя. Может, сразу четверо, пятеро. А может, и все десять. Некоторые, знаешь ли, любят строптивых. Как тебе такое?

Аданэй только прорычал что-то нечленораздельное, на что мужчина рассмеялся и бросил:

— Одевайся. И спускайся вниз. Ведь ты понял, что с тобой случится, если не послушаешься?

И вот, Аданэй, в тонкой одежде, надушенный какими-то благовониями, опустил ногу на верхнюю ступень лестницы. И тут же замер. Как бы пугающе ни звучала угроза, но то, что ждало его внизу, казалось не менее страшным. Ноги его онемели, а руки затряслись и вцепились в перила. Наверное, он так бы и остался стоять здесь, если бы не двое громил, что за ним следовали: