Гимн настоящей стерве, или Я у себя одна - страница 53

Патетику в этом спектакле пытаются по шекспировскому рецепту мешать с фарсом. Танго «Ромео! Почему же ты — Ромео?..» (напойте сами на мотив «Брызг шампанского», здорово получается) перерастает в склоку: «Ты имя поменял? — Я заходил, но загс был закрыт…». Зал хохочет, приветствуя остроумные репризы, гротескную игру, живость, легкость, стеб, приколы. И какую-то необыкновенную чистоту. Клянусь, я никогда не видела столь целомудренного спектакля.

Последние двадцать минут на сцене идет дождь. Как из ведра. Как из разверзшихся хлябей небесных. Упоительный летний ливень стоит стеной, и под ним барахтаются вымокшие до нитки, совершенно живые Ромео и Джульетта. Ежесекундно грохаясь в лужу, обдавая фонтанчиками первый ряд, они тянут, тянут друг друга из смерти — за волосы, за уши, за подолы… Как будто сбылся мантуанский сон Ромео. Как будто в виде исключения многострадальным героям дарован наконец хеппи-энд. Но, увы, это еще не финал. Финал наступит, когда под дождь выйдут шестеро мальчишек, сурово и яростно оплакивая свою Джульетту…

Черт побери, это такая пьеса, что кто бы, где бы, о чем бы ее ни ставил, зрителю так и лезут в голову мудрые мысли. И еще почему-то всегда хочется плакать. Может, от счастья? Положим, над всякой парой любовников подвешен небесный меч, но Ромео и Джульетта остались коченеть в склепе, а мы твердо верим, что именно у нас все будет очень, очень хорошо. Не существует людей более наивных и более упрямых, чем люди влюбленные.

_____

В Москве появился спектакль о СПИДе. Пионером непопулярной темы выступил Олег Табаков. Именно в его «подвале» на Чаплыгина сыграна премьера известной финской пьесы «А в Конго есть тигры?», причем осуществила постановку тоже финка, давняя знакомая Олега Павловича Райя-Синикка Рантала. В прошлом сезоне она пополнила афишу «Табакерки» своими «Опасными связями» по роману Шодерло де Лакло, и в каком-то смысле нынешний спектакль Ранталы является продолжением ее московского дебюта. Вот вам опасные связи, а вот — результаты, к которым они приводят. Преступление и наказание.

В «Конго…» всего два персонажа, оба мужики, но при этом не голубые, что (с учетом проблематики) поначалу кажется извращением. Несколько стульев, ноутбук, термос, бумажный пакет из «Макдоналдса», сигаретный дым столбом — парочка литераторов в свободные от основной службы часы кропает пьесу. Конкретнее — комедию. Про СПИД. Такой уж получен заказ.

Из общего впечатления от «Конго…» надо выкинуть первые десять минут, полные глубокомысленного морализаторства: тот, что постарше (Андрей Смоляков), пытается убедить того, кто моложе и легкомысленнее (Алексей Гришин), в необходимости более серьезного подхода к теме. Однако младший сам явно не дурак и мог бы обойтись без нравоучений. Более того, как человек с настоящей профессиональной хваткой, он предлагает взять быка за рога не очень приятным, зато действенным методом — спроецировать ситуацию на себя, любимых. «Прошлой зимой ты ездил на симпозиум в Копенгаген, познакомился там со светловолосой Сольвейг, провел с ней ночь, а через полгода тебе пришло письмо: «Считаю своим долгом сообщить, что у меня ВИЧ…» С этого момента будущую пьесу пишет сама жизнь, и оторваться от нее невозможно.

Последствия рокового послания проговариваются до мельчайших нюансов — бытовых и психологических. Будешь ли ты делать тест? Если да — как проживешь несколько дней, отделяющих тебя до приговора? «В пятницу, в три, в пятницу, в три…» — затянувшийся мучительный рефрен.

Как примешь положительный результат? Признаешься ли жене? Что она ответит — словом и взглядом? Представь: она инфицирована, заболевает и умирает от паралича мозга, а ты продолжаешь носить вирус и прекрасно себя чувствуешь…

Теперь представь другое: она здорова. Как вы будете жить дальше? Можно ли полностью полагаться на презервативы? И вообще — захочет ли она заниматься любовью с тобой, заразным, грязным, виноватым…

Решишься ли ты поцеловать еще когда-нибудь свою маленькую дочку — ведь, говорят, ВИЧ передается со слюной. И еще со слезами — а тебе надо резать лук на кухне…