Гимназия Царима - страница 21

– Боль, обиду и страх. Неуверенность и отвращение.

– Сколько всего! Ты мне ребенка насмерть не зацеловал?

– Вовремя остановился.

– Тогда отлично все получилось! – Аллар потер руки. – Ведь обвязали сердечко, как паутиной. Я ж смотрю, три года она в академии, парнишки вокруг вьются, а малышка их ближе не подпускает. Теперь не будет избегать мужчин, которые ей зла не желают.

– Олайош…

– Что?

– Не делай так больше. Никакого сводничества.

Эсташ убрал руки и опустил голову, посмотрев прямо в глаза старому другу.

В первый миг Аллара обожгло. Олайош дернулся и сглотнул, потянул за ворот, освобождая больше места для вдоха. Секунда паники, когда хотелось дернуться и сбежать, а потом он склонил голову, давая обещание. Ни противостоять, ни сопротивляться арис не мог. Пусть в нем самом текла кровь защитников, но выше всегда стояли те, в ком не было ничего от людей, кто обладал чистой силой.

– Зря ты так, – прохрипел он, когда отпустило. – Славная девочка. Сам бы женился.

Эсташ в ответ качнул головой.

– Что ты сразу в отказ? Заодно и семье поможешь. Богатая невеста прямо под боком.

– У меня есть брат, Олайош, он и женится ради семьи, – на миг замолчав, защитник добавил, – в свое время.

– Ох уж эти предания, Эсташ. Забудь. Они устарели. Наследник неизмененной крови, прямой потомок Царима и прочее и прочее. Да сколько уже веков прошло!

– Сколько бы ни прошло, – возразил защитник. – Разве я – учитель, Олайош? Но время циклично и круг повторяется, и вот я снова здесь, в башнях Царима.

– На мой взгляд, нужда заставила. Самая обычная, которая и прочих людей касается, не одного тебя. Ты спасаешь тех, у кого нет иных шансов, но взамен ничего не просишь. Одно дело, если делаешь это по службе или в казармах, когда за работу хотя бы регулярно еду дают, но твоей семье этого мало. Им приходится вращаться в высшем обществе, им нужны деньги, а ты – глава рода.

Олайош замолчал, выжидательно глядя на защитника, а после вздохнул:

– Эх, не убедить тебя!

– Не убеждай, – согласился Эсташ. – Я не стану трогать этого ребенка. У нее своя дорога, у меня своя.

– Как знаешь, – окончательно сдался Аллар. – Сам жалеть будешь, когда уведут из-под носа такой подарок. Вон какие пирожки готовит.

– А еще рагу, – усмехнулся тен Лоран.

– Пикантное, – кивнул в ответ Аллар, и в комнате раздался веселый смех. Он звучал раскатисто, отскакивая от каменных стен, и снова стирал границы между человеком и защитником, оставляя наедине старых друзей.

Ох, я была зла! Я была так зла, что могла совершить по-настоящему жестокий поступок. Это ведь надо такое сотворить! Это же надо так меня подставить! Ну я ей устрою!

Дверь в комнату распахнулась с оглушительным грохотом, какой только можно создать, ударив ее ногой со всей силы. Поступок, в общем-то, совсем не украшающий воспитанную девушку.

Внутри, однако, никого не оказалось. Мне не удалось быстро сорвать свою злость, а пришлось доходить до высшей точки кипения в гордом одиночестве, сидя, стиснув на груди руки и сверля гневным взглядом дверь.

Думаю, Селеста сразу догадалась, что ей светят крупные неприятности, поэтому, едва войдя в комнату, тут же попыталась выйти обратно.

– А ну, стой!

– Что? – Подруга порывисто обернулась и сделала невинные глаза, продвигаясь вдоль стеночки подальше от меня.

– Я ведь говорила тебе, Сеша, что плохо подливать учителю зелье!

– Да что ты, Ма…

– А ты даже слушать не захотела!

– Так сделанного не воротишь. Я ведь не могла забрать обратно съеденный пирог.

– Ты побежала в башню, хотя я твердила, как это опасно.

– Что опасного, если я там не одна оказалась! – в сердцах высказалась Селеста и тут же покраснела, прижав ладонь к губам.

У меня вся кровь отхлынула от лица.

– И сколько вас таких? – Теперь я даже не кричала.

– Не знаю, сколько пришло, может, не все. Но это совсем никуда не годится. Я ведь уверена была, что сама додумалась использовать приворот.

Ой, силы небесные! Это как же мне повезло! Мне невероятно крупно повезло. Слава железному самообладанию защитников и всей их природе, слава их сущности, самой сути их воспитания и всему, всему! Поцелуй! Это же смешно. Это ведь совсем легко отделалась! Да окажись на месте Эсташа другой мужчина, и живой бы из коридора не выбралась. Последствия запоздалого испуга проявились на лице красными пятнами. Сразу загорелись щеки и горло сдавило.