– Поставить янки выпивку!
– В конце концов, – бросил я небрежно, – я в Дублине уже четыре месяца. Так что гимн начал несколько надоедать. При всем моем уважении, – добавил я поспешно.
– Да ладно, какое там уважение-неуважение, хотя все мы здесь патриоты и ветераны ИРА, пережившие тяжелые времена, и любим свою страну. Знаете, если вдыхаешь один и тот же воздух десять тысяч раз, нюх притупляется. Так вот, как вы правильно подметили, во время этого благословенного промежутка в три-четыре секунды все зрители, коли они в здравом уме, как ошпаренные бросаются к выходу. И самый лучший из них…
– Дун, – подсказал я. – Или Хулихан. Ваши гимнические спринтеры!
На меня смотрели улыбающиеся лица, я улыбался им.
Мы были так горды моей догадливостью, что я заказал для всех по «гиннесу».
Благожелательно поглядывая друг на друга, мы облизывали с губ пену.
– И сейчас, – хриплым от волнения голосом, прищурившись, проговорил Тимулти, – в этот самый момент, не далее как в сотне ярдов вниз по улице, в уютном полумраке кинотеатра «Графтон-стрит», в середине четвертого ряда сидит…
– Дун, – сказал я.
– Этот парень бесподобен, – проговорил Хулихан, в знак уважения приподняв кепку.
– Ну и ну, – не веря собственным ушам, удивился Тимулти. – Да, именно Дун. Он не видел этого кино раньше – специальный повторный показ фильма с Диной Дурбин[2]
Текст предоставлен ООО "Литрес".