Гитлерград - страница 18

Выйдя из Хорьха Кибина и Хасс с недоумением прошлись вдоль ряда отливающих вороньем пером машин и остановились у самого первого Цеппелина с большим штандартом.

В Новгород приехал Мартин Борман.

Штольц медленно обернулся и увидел, что рядом с ним стоят трое вооруженных людей явно партизанского вида.

– Вольдемар, будь осторожнее, – прошептала Гретхен и сжала его руку

– Ну что, немчура, по русски понимаем? – спросил один из партизан

– Да, и говорим тоже неплохо, – сказал Штольц, – кто вы и зачем вы на нас напали?

– Потому что мы давили и давить будем немецко-фашистских гадов, пока они не исчезнут с лица земли, – ответил мужик и смачно сплюнул. – Встаем и шагаем

– женщина ранена, она не сможет идти, – сказал Штольц и показал кровь на блузке Гретхен

– ну, значит, ты ее понесешь, или можете сдохнуть здесь, я зараз вас тут и положу

– Погоди, Матвей, – сказал другой партизан, – думаю, надо к Ильичу их сначала привести, – он с ними поговорит и решит, кончать их или нет

– Так ведь идти-то они не могут, кто их потащит?

– фриц может, а эта профурсетка как-нибудь доковыляет с ним вприпрыжку

– а далеко идти? – спросил Штольц

– да не, минут тридцать. Если раненому, так часок, – ответил более добрый, которого назвали Матвей.

– попробуем, – и далее по немецки, – Гретхен, обопрись об меня и пойдем потихонечку, в любом случае тебе нужна медицинская помощь.

Штольц поднял Гретхен перекинул ее руку через шею и они, под чутким взором двух партизан, пошли по им одним ведомым лесным тропинкам.

Они шли вглубь леса более часа, как вдруг из кустов раздался окрик: «Стой, кто идет?»

– Свои – ответил Матвей

– пароль?

– Иволга

– Сойка, проходи!

Они прошли так и не увидев дозорного. Через какое-то время хмурый партизан надел мешки на голову Штольца и Гретхен. – последний километр пойдете так, и для пущей сложности он раскрутил обоих вокруг своей оси пару раз.

Через еще минут десять они почувствовали запах мха, сырости. Под ногами появились ступеньки. Партизаны взяли пленных за руки каждого и медленно повели вниз.

– 150 и семь поворотов, – отсчитал Штольц

Они прошли еще по ровному коридору, после чего Матвей снял пленникам мешки с головы и они увидели, что находятся в коридоре какого-то бункера: вдоль сделанных из бетона стен тянулся кабель, под ногами были рельсы.

– идем-идем, – подбодрил Матвей

Еще через метров триста они вошли в небольшой зал, хорошо освещенный и мебелированный.

– садитесь, – сказали конвоиры и Штольц с Гретхен сели на откидные деревянные кресла, явно вывезенные из какого-то театра.

Зал оказался приемной для нескольких кабинетов, которые шли диорамой за столом, где восседали три секретарши.

– вы не могли бы позвать врача, – обратился Штольц к одной из секретарш

– Молчать! – приказал стоящий рядом лесной партизан. – Молчать и сидеть смирно, а то до Ильича не дотянете.

– Интересно, у них свой Ильич, это глубоко символично, – подумал Штольц.

В это время перед одной из секретарш загорелась лампочка: Проходите, – сказала она и встала, чтобы открыть пленникам нужную дверь.

Штольц снова взвалил на плечо Гретхен и такой инвалидной парой они зашли в приоткрывшейся кабинет.

– ооо, фашистушки пожаловали! – из-за стола вывалился кругленький, лысоватый мужчина и мягко стал перекатываться в сторону пленников с протянутой для пожатия рукой.

Штольц пожал руку и представился: Вольдемар Штольц и Грета фон Бюлов, – сотрудники германского посольства, которое направлялось в Москву.

– да, братцы, повезло вам, похоже вы одни и выжили. Мои хлопцы перестарались. Я приказал только посла убрать, ну и все добро экспроприировать, а они всех положили. Неприятно, неприятно.

– извините, а зачем Вы решили убрать посла, она же женщина, и к тому же, ехала с миссией мира.

– ну вот поэтому и решил. Не нужна нам миссия мира. Мира не будет, пока я живой. Ну и мои друзья, которые нас поддерживают и нам помогают. НЕ БУ ДЕТ! Поняли?

– понял, а почему? Как говорится, худой мир лучше доброй войны.

– я так не думаю, – ответил толстячок, – кстати, зовите меня Ильич, это и взаправду мое отчество, а в Союзе это отчество имеет особое значение.