Гламурная жизнь - страница 73

Я повернулась к Лилли:

— Ха-ха! Естественно, ни в кого я не влюблялась. Я только что рассталась с Леандером. Мне просто неприятно быть в ссоре с человеком, к которому я очень хорошо отношусь. К тому же готова вас успокоить: он тоже ко мне хорошо относится, но это все.

Обе заржали. Катарина заметила:

— Точно. И именно поэтому ему пришлось дать деру. Вы действительно прекрасная пара. Слепая и немой.

Мне срочно нужно глотнуть коктейль, тогда будет гораздо легче.

Я поковыляла в туалет, если подобное великолепие можно назвать туалетом. В мраморном зале могла бы жить небольшая семья. Раковин нет, вместо них черные мраморные наклонные плоскости выдающиеся вперед. Вода широкими струям с шумом стекает по камням. Подставляешь руки, и тут же на помощь приходит лазер, заставляющий активизироваться жидкое, благоухающее жасмином мыло. Изящно расставлены орхидеи и самые известные духи. Здесь можно освежиться в буквальном смысле этого слова.

Вместо туалетной служительницы юная азиатка в отдельном помещении предлагает акупунктурный массаж.

Неплохо устроились.

Едва я собралась выйти, как заметила устремившуюся к туалету знакомую фигуру. Витта!

Не может быть! До чего маленький у нас город вдвоем не разминуться!

Мы же не в провинциальной деревушке, где есть только одна дискотека. Но я должна была догадаться, что открытие эксклюзивного клуба она не пропустит.

Интересно, заметили ее Катарина и Лилли?

Мне не хотелось с ней встречаться. Я развернулась и заперлась в одной из кабинок. Ноги предусмотрительно подняла наверх, чтобы Витта не узнала меня но туфлям. И почему только я не надела новую пару! Хотя ладно, такое упражнение полезно для икр, а очень долго освежаться не станет даже столь хвастливая особа, как Витта Штадтхеймер.

Она порылась в сумочке, я слышала, как она вытаскивает пудреницу и помаду.

А потом подушилась слишком сладкими и тяжелыми духами. Я унюхала «Пуазон» от Диора. Яд — это самое то!

У нее зазвонил сотовый. О нет! Если здесь есть связь, то мой телефон тоже способен проснуться. Я попыталась тихонько залезть в сумку и нажать на кнопку.

Витта засюсюкала:

— Ты и минутки без меня потерпеть не можешь? Не хочешь заглянуть сюда, ко мне, шалунишка? Здесь никого нет. Мы будем совершенно одни.

Это наверняка Леандер. Только этого мне не хватало: подслушивать, как они развлекаются прямо в туалете, у меня под носом!

Но, видимо в качестве исключения, Леандер не захотел получить удовольствие от ее тела, потому что Витта испуганно зашептала:

— Что, они здесь? Тогда и Пия где-то недалеко.

Если бы она звала, насколько она права.

— Но ведь это она тебя бросила. Так почему же мы должны прятаться? Ладно, хорошо, я знаю, что она не дура. Договорились, я возьму такси, встретимся позже, у тебя.

Виттина наглость для меня не являлась новостью, а вот то, что парочка даже не удосужилась несколько дней по изображать траур, вместо того чтобы устраивать совместный выход в люди, действительно было достойно внимания.

На всякий случай я еще посидела в своем укрытии, а потом вернулась к подругам.

— Где тебя носит? Мы уже собирались тебя искать. Отгадай, кто тут только что нарисовался?

Я отмахнулась:

— Леандер и Витта. Я в курсе. Витта была в туалете, из-за меня ей пришлось сбежать. Указание Леандера.

Мы засмеялись. Как там говорится? Жизнь можно рассматривать как комедию или трагедию. Ситуация была просто абсурдна, и Леандер все больше и больше утрачивал привлекательность в моих глазах, особенно при ближайшем рассмотрении его суетливых, недостойных действий.

Я чуть было не пожалела Витту. Ради местечка под солнцем ей пришлось многим пожертвовать.

Как здорово увидеть истинное лицо великого Леандера Бергландта. Хвастливый петух, лишенный вкуса по отношению к женщинам.

Поднимем бокалы. За это следует выпить.

Невероятно, как быстро пролетела неделя! Наступил понедельник, а Макс так и не объявился.

Я пыталась с ним связаться, но натыкалась на автоответчик. Дело, конечно, не в том, что я беспокоилась: мальчик уже достаточно большой и вполне способен сам о себе позаботиться.

Нет, просто в издательстве без него стало скучно, почти никто не смеялся.