Главари. Автобиография лидера футбольных фанатов - страница 11

«Мэйн-роуд» имел все возможности стать рассадником насилия. Народу приходило много, разделения по секторам на стадионе практически не было, полиции — тоже. Приезжие фанаты могли легко затеряться в лабиринтах узеньких улочек и тупиков, особенно ночью. Мы же знали все углы и закоулки: где спрятаться, где подождать и как свалить. Приезжих болельщиков, ясное дело, эскортировала полиция, но по пути была масса мест, где можно было устроить засаду без опасности оказаться замеченными. Полиция вмешивалась в драки уже после их начала — это был основной принцип ее действия, — и никто не пытался их предотвращать. Можно было делать все что хочешь, и притом практически безнаказанно.

Мы облюбовали для себя Киппакс — большой сектор на стадионе во всю длину одной из сторон футбольного поля. Это была наша «грядка», куда приходили ярые фанаты и любители речовок и которая была мишенью для вражеских «фирм». Целью футбольных хулиганов в середине семидесятых был захват «вражеского» сектора, будь это Коп на «Энфилде», Стретфорд Энд у Юнайтед, Шед у «Челси», Шелф у «шпор»[9] или что-нибудь в этом роде. Идея заключалась в том, чтобы прийти толпой, заполонить главный сектор соперника и попытаться захватить его полностью. Кто-то затевал драку, на запаниковавших «домашних» болел обрушивался град пинков, тычков и ударов, полиция немедленно вмешивалась, и в конце концов приезжую «фирму» либо рассеивали, либо под конвоем выводили с трибуны на поле и по боковой линии эскортировали до гостевой трибуны под ее одобрительный свист и аплодисменты. Полиция практически никогда не интересовалась, откуда ты, когда ты входил на стадион, а на самих трибунах не было никаких решеток, разделяющих сектора. Даже во время дерби Сити — Юнайтед фанатов разделяла лишь веревка.

Среди самых молодых хулиганов большой популярностью пользовалось «обувалово» на шарфы. В то время все носили шарфы, часто на запястье, иногда — на поясе. И тем, кто их отнимал, нужно было собрать как можно больше трофеев. Обычно никакого насилия не требовалось: ты подходил к кому-нибудь, срывал шарф и убегал. Тогда это был твой день! В понедельник ты шел в школу, показывал всем свой трофей и становился настоящим героем. Стена моей спальни была целиком увешана шарфами: моей целью было собрать по одному от каждого клуба Первого дивизиона. Но больше всего у меня собралось шарфов Лидса.

В то время в моде были двухцветные ботинки и двухцветные же штаны с накладными карманами, как у клоунов. В семидесятые вообще царила самая ужасная мода. Все белые носили длинные волосы, а все черные носили огромные афропрически, которые были весьма неудобны. День матча напоминал что-то из фильма ужасов: повсюду шарфы, клеша, патлы. И вся эта «военная» форма с боевой раскраской выставлялись напоказ. Сегодня достаточно какого-нибудь маленького значка на отвороте лацкана куртки, чтобы продемонстрировать свою принадлежность к какому-либо клубу, но сейчас я говорю о том, что было задолго до вхождения в моду дизайнерских вещей. Хотя должен признаться, что и в то время кокни одевались гораздо стильнее, нежели парни из Манчестера. Вы их запросто могли отличить. У нас никогда не было денег на шмотки, но мама всегда ухитрялась выкроить что-нибудь, если мы хотели то, что носят все. Мы были настоящими «северянами» (хотя я никогда бы не напялил на себя ватник).

В середине семидесятых внешний облик фанатов изменился: в моду вошли белые брезентовые плащи, как у мясников, скинхедовские прически, джинсы-дудочки, подвернутые наполовину, бейсбольные ботинки или «Мартенсы».[10]

Униформа всегда дополнялась шарфами. Мне казалось, что нет ничего круче, но мой отец это ненавидел. Он считал, что любой, одетый таким образом, — хулиган, что было недалеко от истины, и продолжал избивать меня, порой только из-за манжет на джинсах, которые становились все короче и короче. В итоге я брал свои ботинки «Доктор Мартенс» и шел домой к приятелю, где надевал их перед матчем, чтобы отец меня не видел.

А вот что думала о нас моя мама:

Я впервые осознала, что у них неприятности, когда увидела в нашем районе незнакомого пожилого полицейского. Настоящего копа. Такого я уже давно здесь не встречала. Он пришел к нам и сказал: «Я только что отобрал это у вашего Дональда. Я сделал это, пока не случилось что-нибудь непоправимое». И он протянул мне нож.