Главный провокатор Голливуда. Скандальная биография Джима Кэрри - страница 11

— Эх, парень, ты попал! — подумал он.

По случаю Миллениума Джим снова учинил скандал. На одной из нью-йоркских улиц он обливал прохожих дорогим шампанским, за которое отдал по доброй тысяче долларов за бутылку. Громче всех смеялась Рене — она, конечно же, была рядом. А когда на горизонте показался полисмен, она закричала:

— Вы хотите арестовать его? Да это же Джим Кэрри! Он превратит вашу кутузку в балаган! А я устрою этому шоу такую рекламу, что к вам туда билеты продавать будут!

Полицейский подумал-подумал, да и пошел своей дорогой.

Их отношения развивались, как по блестяще отрепетированному сценарию, заранее предполагавшему хэппи-энд. Джим был просто вне себя от восторга! Еще за несколько дней до встречи с Рене он говорил одному из свиты своих психоаналитиков:

— Я чувствую себя, как расставшаяся с телом душа, которую везут через Лету.

А буквально на следующий день после встречи с ней, его словно подменили. Он по очереди обзванивал всех своих психоаналитиков по мобильному телефону и кричал им в трубку, задыхаясь от восторга:

— Она такая невероятная! Такая потрясающая! Такая сногсшибательная! Я больше не нуждаюсь в Ваших услугах!!!

— Эй, молодой человек, не злоупотребляйте восклицательными знаками! — сказал ему кто-то из прохожих, не узнав его со спины.

Вот она, наконец-то, и произошла, эта невероятная встреча, одна на миллион!

Но по мере того, как карьерные перспективы Рене начали расти в геометрической прогрессии, чувства ее к Джиму стали притупляться прямо пропорционально им.

В своем ослеплении любовью Джим даже не заметил, что Рене уже не отвечает ему с должной страстью. Он решился сделать ей предложение и выбрал для этого момента их перелет на его роскошном личном самолете из Голливуда в Лондон, где должны были проходить съемки некоторых сцен фильма. Стократно отрепетировав свою блестящую речь перед зеркалом, и даже и не подумав о возможном отказе, Джим был полон щекочущего ожидания.

Он украсил самолет сотней букетов алых, как кровь, роз, тысячей разноцветных свечей, разложил на полу шкуру белого медведя возле бутафорского камина, и ровно в полночь, когда в воздухе чувствуется разлитое вокруг волшебство ночи, произнес свою торжественную речь:

— Рене! Я ждал тебя всю жизнь и дождался! Дождался, как Святой Георгий дождался дракона, как Христос дождался своего распятия, как человек дожидается последнего откровения или смерти! Ты — самая красивая и лучшая женщина в мире! Ты выйдешь за меня замуж?

Рене растерянно смотрела на него в течение десяти ударов сердца Джима и потом, медленно отставив бокал с мартини, ответила еле слышно:

— Джим! Я очень люблю тебя. Мы с тобой друзья. Но мы не созданы друг для друга…

Джиму ничего не оставалось, кроме как улыбнуться — это был его стандартный метод выходить из затруднительных и обескураживающих положений. Однако улыбка его при этом была такой странной, словно он вывихнул челюсть. Душа же его в этот момент трепетала и билась о железную беспощадность фактов, словно птица о прутья железной клетки. Он возвел руки к небу. На полу лежала белая медвежья шкура, раскинув лапы, словно летя в бездонную пропасть пола.

«Какая блестящая метафора!» — мимоходом подумал Джим, в то время как сердце его билось, как у загнанного зайца и было просто готово вырваться из груди от вопиющей несправедливости жизни.

Горестно, словно погибшая душа, он вышел в соседний салон, оставив Рене в одиночестве допивать свой мартини. Он сел на сидение, уставился в окно и долго-долго смотрел на розовые закатные облака. Через пол часа к нему подошла его личная стюардесса и спросила, не желает ли он чего-нибудь выпить.

Он набил слезами полный рот и не мог говорить. Только беспомощно покачал головой из стороны в сторону и снова отвернулся к окну. «Мир — это черный катящийся шар. Он давит все на своем пути. Он катится на тебя. Ты бежишь и топчешь других. Что здесь особенного?» — нацарапал он пальцем на запотевшем от его горячего дыхания иллюминаторе.

— Как Вам удалось добиться такого феноменального успеха?