Главный рубильник - страница 11

Да и что спорить! Разве за тысячу лет зимы хоть кто-нибудь выжил бы? Люди ж – это не банки в вагонах. И коровы, овцы, кошки, собаки – тоже не банки. И воробьи четырехкрылые не банки, и синицы ядовитые, и бабочки, из крыльев которых мамка Куцего в поселке кошельки шьет, тоже не банки. Нет, не сходится что-то в рассказах Панкрата. Зря Кудр говорит, что Панкрат самый умный не только от восточного бункера до западного, но и от южного до того самого, в котором сейчас Куцый сидит и на придурка на краю минного поля смотрит. Что же тогда Кудр деревянной ногой Панкрата бил, когда тот к Станине в кладовке пристал? Разве можно умного деревянной ногой бить? Или Кудр себя даже умнее Панкрата считает? Наверное, Кудр и в самом деле умнее, потому как, был бы Панкрат умнее, то Панкрат бы Кудра с Мякишем на караул отправлял, а пока что Кудр Панкрата с Мякишем отправляет. Панкрат не любит с Мякишем, говорит, что от него козлом пахнет, а Мякиш только смеется и по голове себя стучит. Звук получается еще звонче, чем когда Станина Ленивцу башку колотушкой отстукивает. У Мякиша под колпаком два желтоватых пятна. Спилил себе рога Мякиш. Спилил и продал на поселке. Лекарь их купил, сказал, что порошок из тех рогов от болей в спине помогает. А Мякиш еще врал, что голова у него мерзнет, потому как зимой колпак не может из-за рогов на голову нахлобучить. И Пакрат тоже врет. Умный, вот и врет. А когда Ленивец врет, сразу видно, что врет. Говорит, что не трогал ящик Куцего, а сам губу лижет, за которой симметрия пока что не нарушена, да ногти поломанные прячет…

– Послушай, – задумался Куцый. – Вот Панкрат говорил, да и ты мне подливал ненароком, что все эти шутихи от того, что от взрыва мир на куски порвало. Так?

– И что? – пробормотал Ленивец. Уставал Ленивец, когда Куцый вопросы начинал задавать. Мозги Ленивцу приходилось переключать. То он о еде думал, а то о какой-то ерунде приходилось размышлять.

– И что же получается? – таращился в бойницу Куцый. – Мир разорвало на куски, а потом приморозило и присыпало? И лежали все эти шутихи примороженными тыщу лет? А потом стали оттаивать и понемногу разлетаться? Или они и до сих пор еще оттаивают?

– Слушай, Куцый! – заныл Ленивец. – Отстань ты от меня! Лучше ключ от замка на ящике дай. Я им поиграюсь и обратно тебе верну. Зачем тебе замок на ящике? А вдруг ключ потеряешь, а гречка внутри ящика вздуется? Пропадет же хавка, жалко!

– Не пропадет, – угрюмо заметил Куцый и спрятал ключ на шнурке за ворот. – И не потеряю… Я на крышу бункера вылезу. Хочу на придурка поближе посмотреть.

– Да чего на него смотреть? – вовсе выкатил слезы на щеки Ленивец. – Он же придурок!

– Интересно, – бросил Куцый, прихватил ружье и полез в люк.

Неудобно с ружьем лезть, длинное оно. Длиннее, чем сам Куцый. Но без ружья боязно. Понятно, что всего в ружье два патрона, но два патрона лучше, чем ни одного. Вот в ружье у Ленивца ни одного патрона не осталось, хотя и ружье у него покороче, и патроны туда не по одному вставляются, а магазином. Но Ленивец, по слухам, года три назад на мертвяка охотился, тогда и патрон потратил. И как ему только Кудр голову за патрон не оторвал? Их же отыскать еще труднее, чем банки консервные…

Вылез Куцый на бруствер, а потом и на крышу бункера перебрался. На лужу застывшего металла садиться не стал: солнце палит, нагрелась лужа – и ватные штаны от ожога не спасут. Эх, был бы у него бинокль, как у Мякиша, в подробностях бы придурка рассмотрел! А так только и видит, что симметрии в нем нет. Ноги, правда, две, и руки две, а колпак на голове – без симметрии. С одной стороны гладкий, а с другой торчит что-то вроде навеса над крыльцом в сторожке. И глаз у придурка нет, вместо них что-то черное, и блестит. А рот-то у него есть? Есть, вроде. Чего ж он молчит тогда? Панкрат говорил, что иногда придурки очень даже связные слова говорят, но поддаваться им нельзя. Правда, если что понятное говорят, то надо Кудра звать, а если непонятное, то лучше гнать их, куда подальше. Или под шутиху их подвести.

– Икьюзвэайгот?

Ну, точно, гнать нужно подальше. Под шутиху бы его, но нет шутих, как назло. Мало их, когда солнце палит, мало. Вот в дождь – самые шутихи. А в солнце другая пакость, кожа слезает. Куцый, конечно, тряпицу на голову накинул, рукава у рубахи приспустил, но рассиживаться на крыше бункера не след, надо прогнать придурка.