Глаза химеры - страница 51

Они успели сделать десяток шагов, когда шлюз открылся, и в сток ринулись каскады грязной воды — очередная порция отходов мегаполиса Пентаклум. Волна быстро нагнала их и, азартно сбив с ног, поволокла с собой, словно игрушки. Их переворачивало, тащило по дну, било об стены на поворотах. Постепенно уклон стал круче и поток не просто тек, а изливался вниз. Грохот стоял неимоверный. Чернота закончилась внезапно, и их выбросило вместе с нечистотами в лужу, которую можно было с натяжкой назвать прудом. Секунды борьбы с притяжением, активной работы рук и вот оба уже лежат на берегу и отплевываются.

Лютер огляделся. Они находились у основания стен, под которым пролегал овраг или ров, огибавший стены по периметру мегаполиса. Сразу за рвом дыбилась песчаная насыпь, скрывавшая то, что лежало по ту сторону.

— Надо залезть туда! Вставай! — Лютер помог хирургу подняться. — Мы близко! Осталось самое важное.

— Подожди, — твердил Норн, — подожди. Я не уверен.

— Что? Мы зашли так далеко, что ты такое говоришь?!

— Ради чего мы премся туда? Объясни мне, ради чего? — Норн взмахнул рукой, и с рукава живописно брызнуло серой жижей.

Они стояли и смотрели друг на друга — мокрые, перепачканные, в гневе и сомнениях. И Лютер заговорил.

— Представь себе на секунду такой мир, где наказание несут заслуженно. Убил человека — сел в тюрьму. Оскорбил соседа в очереди — заплатил штраф. Ты понял, о чем я говорю? Я говорю о мире, где наказывается зло. Где зло преследуется и искореняется. Зло, а не добро. Понимаешь? Когда-то все было по-другому.

— Бред. Так было всегда. Князь в храмовой башне властвовал изначально.

— А вот и нет. Когда-то перекладина креста была наверху, и он был похож на вонзенный в землю меч, а твой князь обретался как червь, изгнанный и отверженный. Крест это символ, Норн. Символ опущенного оружия, смирения и терпимости. Символ любви и добра.

При слове «добро» Норн скривился от отвращения.

— И вот эту ерунду ты хотел нам предложить? Это ты называешь сокровищами? Сказки про белого бычка! Нынешний порядок вещей — единственно правильный из возможных. Он полностью соответствует человеческой природе. Слабый должен быть уничтожен, либо порабощен! Врагов следует убивать без пощады! Милосердие — удел слабаков! Выживает сильнейший.

Лютер помолчал.

— Знаешь, как началось падение? — спросил он. — Думаю, с мелких пакостей, на которые закрывали глаза. Ведь так удобно быть равнодушным. Спокойно, никто не трогает, тебя это не касается. Потом пакости переросли в преступления и их становилось все больше, их масштабы росли. Даже тогда люди умудрялись смотреть на это сквозь пальцы, тешили себя иллюзиями. Находили глупые объяснения. Наконец зло проникло в самую сердцевину, подточило, разъело дерево человеческое. И воцарилось над нами, превращая каждого в зверя. Падение началось с равнодушия.

Норн глядел на однорукого, словно тот полоумный.

— Вы думаете, что вы такие совершенные, да? Хищники высшей расы! — фыркнул Лютер. — Животные, вот вы кто. Вы даже не подозреваете, на какой скотобойне находитесь. Вам весело смотреть на мучения, но стоит только вам самим испытать боль, вы скулите, как побитые псы и умоляете о помощи! Так вот я предоставляю тебе выбор — остаешься ты здесь или идешь со мной?

— Ты ведь лгал нам. Ты о чем-то умолчал…

— Хорошо, я не стал говорить. Иначе вы отказались бы.

— О чем? Что ты знаешь?

— Что к утру этот город превратится в пыль, а убегая из него прочь, нельзя оборачиваться назад.

— Лютер, ты окончательно спятил? Этот город вечен!

— Как и Вавилон, но это неважно. Важно, что я верю в это.

Секунду хирург рассматривал Лютера. Потом его лицо изменилось, заколебалось, словно отражение в воде, куда бросили камень. Постепенно оно разгладилось, и на Лютера смотрел уже какой-то другой человек, с внешностью и голосом Норна, но будто бы на время арендовавший его тело.

— Лютер, — позвал человек, — тебе вовсе незачем убегать. Зачем ты мучаешь себя? Ты же знаешь, что способен превзойти половину жителей этого мегаполиса, а другую половину истребить или покорить. Твой интеллект просчитывает действия людей на три хода вперед. Ты наблюдателен и проницателен, способен вести за собой сторонников и руководить ими. Твой разум играет фактами, как ребенок — кубиками, он с легкостью познает окружающий мир. Это знак гениальности.