Глазами ребенка - страница 2

Кстати, папа до сих пор думает, что я не умею ходить, – иначе зачем он все время носит меня на руках?

Да, еще у меня есть бабушка, которую я видела несколько раз в своей жизни, и дедушка, который хотел бы видеть меня чаще, но бабушку он любит больше, поэтому тоже видел меня всего несколько раз.

Все взрослые думают, что младенцы не совсем люди, раз мы плохо ходим, не умеем самостоятельно есть, писаем в памперсы и пускаем слюни. К нам относятся, как к собакам или кошкам: кормят, заботятся, но совершенно не принимают во внимание. При нас можно говорить о чем угодно. Мне иногда кажется, что я тумбочка, типа той, на которую меня сажают, чтобы я играла с тюбиками кремов и присыпок, немой свидетель семейной жизни.

Конечно, я все забуду. Вася, например, совершенно не помнит себя маленьким, иначе не бил бы меня мячом по голове и не отбирал игрушки. Ваня не помнит даже того, что с ним было в прошлую субботу, когда он ходил на свадьбу к другу. А папа с мамой вечером не помнят, что было утром. Видимо, с возрастом память ухудшается. Так что, пока я все помню, я хочу рассказать, что происходит в семье, когда в ней появляется маленький ребенок. Моими глазами.

Мама с папой сразу знали, что будет девочка. Это решил папа. А мама с ним согласилась и придумала меня.

Каждое утро, после того как папа отводил Васю в школу, он выводил маму гулять по парку. Мне кажется, мама больше беспокоилась о своей фигуре и весе, чем о пользе прогулок. Она бегала по парку или ходила быстрым шагом почти до конца беременности. На ее фигуре, кстати, это никак не отразилось – мама набрала двадцать килограммов. Но мне нравилось гулять – я сразу засыпала у нее в животе на свежем воздухе.

Мама тогда даже кормила синичек семечками и любовалась природой.

– Какой ужас, – говорила она, – я же терпеть не могу пейзажи.

– Это пройдет, – улыбался счастливый папа.

Мне было очень хорошо у мамы в животе. Когда она съедала очередное пирожное, я гладила ее рукой. Мама это чувствовала. А когда папа клал руку маме на живот, я его пинала – папа всегда смеялся. Даже Вася со мной разговаривал и щекотал мне пятки через мамин живот.

Мне все очень нравилось. Только было плохо, когда мама съедала на ужин селедку под шубой, вареники, салат оливье, огурцы и штук десять пирожков с мясом. Тогда я даже пошевелиться у нее в животе не могла. И мамины джинсы очень на живот давили.

– Папа, только не урони ее! – кричал Вася, когда папе вручили меня в роддоме.

Я была красная, с опухшими глазами.

Папа вцепился в меня так, будто я могла в любую минуту исчезнуть. За край конверта меня держал Вася.

– Что у нее с глазками? – спросил папа, когда сел в машину.

Один глаз у меня заплыл и не открывался. Поэтому я смотрела на всех одним глазом.

– Папа, она красавица, – обиженно сказал Вася. – А глаза у нее вырастут.

Дома Вася взял меня на руки.

– Придерживай ей головку, – предупредила мама.

– Хорошо, – согласился Вася и взял меня за голову, отпустив ноги. – А голова у нее тяжелее, чем ноги.

– Правильно, – кивнула мама, – поэтому нужно следить, чтобы она не упала. Падать она будет головой вниз, а это очень опасно, у нее еще родничок открыт.

– Всем головой вниз падать опасно, – заметил Вася. – Не только младенцам. А что такое родничок?

Мама взяла Васину руку и положила на мою голову.

– Чувствуешь? Пульсирует.

– Чувствую. – Вася держал руку и даже боялся дышать. – Это как сердце, только быстрее стучит.

Одну руку он держал на моей голове, а вторую положил себе на грудь. Мне кажется, в этот момент я его и полюбила. Мы стучали одновременно. А еще Вася очень ласково погладил меня по голове.

Я тогда ничего не понимала, но все чувствовала. Когда меня брал на руки папа, я знала, что он меня немножко боится и не знает, что со мной делать. То есть знает, конечно, но все равно боится. Папа у нас вообще нервный.

Когда на руки меня брала мама, я успокаивалась – она ничего никогда не боится и все про меня понимает. И про Васю тоже. А даже если не понимает, то чувствует, как и что нужно сделать. По ее рукам я почувствовала, что с ней лучше не спорить. Она только с виду беззащитная и хрупкая, а на самом деле совсем не такая. Женщины вообще не такие, какими кажутся.