Глеб Белозерский - страница 14

- Царство ему небесное, - скорбно произнес Кирилл и перекрестился.

- - Надеялся владыка, что недруги не тронут храма, уважат право убежища, да горько ошибся.

- А что же порубленных бусурман не видно на поле боя? - скорбно помолчав, спросил Кирилл отца Агафоника.

- Перед выходом в поход Батый приказал своему войску собрать воедино всех павших своих воинов и насыпать на сим месте курган. Видишь, владыка?

- Как не видеть. Велик курган.

- Так ведь и бусурман полегло под ударами русских мечей немало.

Владыка Кирилл заговорил о другом и стал расспрашивать священника, как питаются его люди.

- Скудно питаемся, - ответил отец Агафоник. - Ловим рыбку в проруби, стреляем куропаток. У нас есть меткие лучники. Не брезгуем и прошлогодней клюквой, собранной на болоте. Ведь все наши закрома недруги опустошили, ничего нам не оставили.

Епископ распорядился, чтобы его служки принесли с саней пару мешков ржаной муки.

- Не взыщи, добрый пастырь, за сей скромный дар. Держим путь налегке, с малым грузом. Пусть твои люди возьмут мучицу и поедят хлебушка.

- Как мне ответить на щедрость твою, владыка?

- Не надо никаких слов. Забирай мучицу и иди трудись… Маленький обоз углубился в Шеринский лес. Григорий Меркурьев уверенно показывал дорогу. Вот и большая поляна, на которой еще недавно располагалась ханская ставка, стояли шатры самого Батыя и его ближайших родичей. Снимаясь с насиженного места и отправляясь в поход, ханские люди оставили на поляне много всякого мусора: черепки битой посуды, объедки, нечистоты. Какой-то ханский стражник, видать, второпях позабыл круглый медный щит, разукрашенный нехитрым узором.

Вот и знакомый разлапистый клен, а возле его корневища неприметный бугорок, с которого еще не стаял снег.

- Здесь он, владыка, - произнес Григорий, указывая на бугорок.

Епископ Кирилл произнес слова молитвы и сказал коротко:

- Приступайте.

Останки князя Василька извлекли из земли, завернули в попону и бережно уложили в сани.

До Ростова добирались прямыми дорогами, отклоняясь от Волги.

Ростов расположился на северо-западном берегу озера Неро. Собственно, город занимал не слишком большое пространство, был окружен рвом и деревянным тыном. Здесь тесно сбились каменные и деревянные постройки: белокаменный Успенский собор, княжеские хоромы, палаты епископа, гарнизонная изба, жилища именитых бояр и купцов. Над всем этим комплексом возвышалась громада соборного пятиглавия. За пределами города широко раскинулся посад с избами ремесленников, мелких торговцев, служилых людей и разной голытьбы. Бревенчатый тын, окружавший город, во многих местах был порушен.

Обоз въехал в город и был остановлен на вечевой площади перед княжескими хоромами двумя вооруженными татарами. Попытки Кирилла объясниться с ними при помощи жестов и отдельных слов ни к чему не привели. Тем временем с гульбища княжеских хором по крутым ступеням спустился тучный коренастый татарин в лисьей шубе. За ним следовал сутулый тощий человечек. Это оказались баскак Бурхан, оставленный ханом в городе с небольшим отрядом воинов, и его толмач. Как и тот толмач, который переводил в ханской ставке разговор Батыя с князем Василькой, он был камским булгарином.

- Кто такие? - недобро насупившись, спросил Бурхан. Толмач перевел.

Здешний владыка. Имя мое в монашестве Кирилл.

- Значит, главный шаман.

А ты кто таков? - в свою очередь спросил владыка, не считая нужным спорить.

Зовут меня Бурхан. Я ханский баскак, сборщик дани. Со мной военный отряд преданных великому хану Батыю людей.

Баскак говорил мирно, не задираясь. Владыка показал охранную грамоту, гарантирующую неприкосновенность.

- Русского шамана и княжеские семьи мы не обижаем, если они сами не вызывают ханского гнева.

- Как твои слова, Бурхан, согласуются с тем, что вы натворили в городе Владимире?

- Люди этого града попытались не подчиниться ханской воле, оказали вооруженное сопротивление. При осаде Владимира погибло немало наших воинов. Вот хан и разгневался. А на ростовчан хан гнева не имел. Сей град сдался без боя.

- Коли так, будем жить с тобой в мире, не гневя хана, - спокойно сказал епископ. - Вот мои палаты. Здесь буду жить и молиться. Приходи, Бурхан. Гостем будешь.