Глоток мрака - страница 15
Рис поднес к ее лицу золотую нить.
– Кто-то заплел ее тебе в волосы, Хетти. Это чары усиления чувств. Что бы ты ни чувствовала, они доведут твое чувство до крайности. Злость, ненависть, ярость, предубеждение против темного двора. Я мало кого знаю разумней тебя, Хетти. Почему же именно сегодня ты решила дать волю злости? – Он повел в сторону рукой с зажатой в пальцах золотой ниткой, и голова Ба повернулась вслед за ней. Ее взгляд уперся в меня на кровати. – Почему ты подвергла опасности свою внучку и правнуков, которых она носит под сердцем? Это не ты так решила, Хетти.
Она отвела взгляд от золотой нити и посмотрела на меня. В глазах у нее заблестели слезы.
– Прости меня, Мерри. Прости! А самое горькое, что я знаю, чьих рук это злодейство.
У дверей послышался шум.
Гален сказал:
– Шолто, щупальца раздавят полицейских.
Шолто посмотрел на кучу малу из щупалец и копов у стены с таким видом, словно забыл об их существовании.
– Если их выпустить, они начнут геройствовать – они же не поверят, что мы не злодеи. Мы слишком страшны на вид, чтобы люди не сочли нас злодеями.
Голос его звучал с горечью.
И правда, как нам разубедить полицейских? Как объяснить, что гигантские осьминожьи щупальца пытаются нас спасти, а опасность исходит от маленькой старушки?
– Отзови своего зверя, Шолто, – сказал Дойл.
– Тогда они либо кинутся к дверям за подмогой, либо достанут запасное оружие и убьют моего соратника. Они уже его ранили свинцовыми пулями.
Его соратника. Он называет соратником тварь со щупальцами толще меня. Странно, но я, выросшая под присмотром телохранителя – ночного летуна, не воспринимала эту громадину ни как сколько-нибудь разумное существо, ни как существо, наделенное полом. «Ранили его»... Это значит, что где-то может быть и «она». Я думала, что это то же самое создание, которое Шолто посылал в Лос-Анджелесе схватить меня, но может быть, тогда там была «девочка»? Ой. Может, у меня еще не прошел шок, но я просто не в состоянии была думать о той твари как о «девочке».
– Мне жаль, что твой зверь был ранен, когда вы всего лишь хотели защитить принцессу. – Аккуратно обойдя щупальца, Дойл пошел к висящим в них полицейским. – Прошу простить нас, господа, это недоразумение, – сказал он копам. – Щупальца, которые вас удерживают, пришли на помощь принцессе, а не с целью нанести ей вред. Когда их обладатель увидел вас с оружием в руках, он решил, что вы угрожаете ее высочеству, точно так же, как подумали бы вы, если бы сюда ворвались незнакомцы с оружием.
Копы переглянулись. Что они друг другу сказали взглядами, понять было сложно, поскольку лица у них после хватки щупалец были изрядно помятые. Но похоже было на что-то вроде: «Ты им веришь?».
Один из копов, чуть постарше, отважился сказать:
– Так вы говорите, что эта... эта штука на вашей стороне?
– Именно так, – сказал Дойл.
Я внесла свою лепту:
– Господа, это все равно что вы вошли бы в мою спальню и принялись стрелять в мою собаку, потому что она вас напугала.
Старший из полицейских сказал, отодвигая от своего горла кольца щупалец:
– Леди... то есть ваше высочество, это – не собака.
– Настоящую собаку в больницу не пустят, – сказала я.
Доктор Мейсон спросила, не вставая с пола, где она скорчилась за спиной Галена:
– А если мы разрешим вам привести собак, вы гарантируете, что это существо в наше здание никогда больше не войдет?
Дойл кивнул Галену, и тот понял намек. Гален помог доктору встать, но ее широко раскрытые глаза не отрывались от щупалец с зажатыми в них полицейскими... а может, от ночных летунов, повисших на стене как раз над головами копов. Так много всего интересного, что трудно понять, куда именно она смотрит.
– Я велю своим подданным оставаться у окна принцессы, – сказал Шолто, – пока мы не убедимся, что опасность миновала.
– То есть эти... То есть они тут все время будут за окном? – спросила доктор дрогнувшим голосом.
– Да, – сказал Шолто.
– Разве осмелится на меня кто-то напасть при такой охране? – спросила я, предоставив доктору самой решать, кого именно из присутствовавших здесь фейри я включаю в понятие «охраны».