Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка - страница 18

О пьяных проделках Йосся болтает вся деревня, а вот тому, что он съехал с чердачной лестницы на велосипеде, никто не поверил. Думали, угодил в канаву, такое нередко случалось с Йоссем.

Йоссь и эти господа-бездельники с Веэрикуского хутора друг друга стоили. Связать бы их вместе и заставить плыть против течения! Бенита готова была побиться об заклад, что, привелись, например, Йоссю полоскать в реке белье, он повел бы себя точно так же, как эти веэрикуские лопухи: вытряхнул бы белье из корыта в реку, а затем, когда тряпки стало бы уносить вниз по течению, стал бы с воплями носиться вдоль берега.

Вообще эти веэрикуские господа, устроившие за мостом пляж, раздражали Бениту. Увидев, как госпожа в купальном трико, в шляпе, с книгой в руках загорала на берегу, деревенские женщины пришли в ажиотаж. Те, кто был хоть чуточку помоложе да попригожей, тоже решили вкусить сладкой жизни. Они сшили себе из ситца трусики, стянули грудь лоскутом и стали с визгом носиться по лугу. Бенита была наполовину горожанкой и кое-что в своей жизни повидала, однако такое выпендривание барышень из захолустной деревни было, по ее мнению, форменным идиотизмом.

Пусть беснуются, если хотят, чтоб им пусто было, Бените какое дело! Но достопочтенные хозяева вылезали на свет божий даже из своих тайных убежищ, только бы принять участие в светской жизни. В то время они облав не боялись! Но когда их ждала работа в поле, никакая сила не могла вытащить мужчин из сарая.

Да и чего им бояться! Сельская власть, койгиский Арвед, был подкуплен. Немцев «лесные братья» не интересовали, и немцы их не трогали. Правда, кое-где будто бы видели немецкие отряды, которые шныряли вокруг со сворами собак и стреляли наобум по кустам. Что ж, таков был приказ начальства — расходовать патроны. Однако большей частью все на этом и кончалось.

Похоже, что Йоссю уже изрядно надоела лесная жизнь, однако домой он тоже не возвращается. Наведываясь в Рихву, он прямо-таки не знает, к чему приложить свои силы. Возится с бараном, бог мой, Йоссь просто души не чает в этом Купидоне! Бените иной раз казалось, что Йоссь любит его больше, чем самого себя.

Он может без конца ласкать барана, мекать ему что-то на ухо или целовать в тупой нос. Однажды Бенита услышала, как Йоссь назвал Купидона птенчиком. Излив на него весь свой запас нежности, Йоссь принимался дразнить животное. Это он привил барану свирепость, и тот может, разозлись, с разбегу размозжить себе голову о каменную стену. Йоссь же хохочет, как дитя, и, держа в руках простыню, размахивает ею перед Купидоном до тех пор, пока баран не изогнет шею и не начнет бодать полотнище. А иной раз Йоссь привяжет тряпку ко дну ведра и просто покатывается со смеху, когда баран начинает биться головой о жестяное дно, да так, что звон стоит над всеми рихваскими покосами и полями.

Даже Минна, эта капризная и вздорная старуха, бывало, склонит голову набок, скрестит руки на животе и с умилением взирает на проделки сына. Правда, Бените тоже не всегда удавалось удержаться от громкого смеха, но в общем она не очень-то и старалась, потому что, если человек вообще перестанет смеяться, лицо у него может окаменеть.

Чего таить, иногда Йоссь вспоминал и о своей законной жене. Порой он даже терпеливо выслушивал ее жалобы. Обычно он утешал ее одними и теми же словами, дескать, Бените следует понять: идет война и ничего не поделаешь. В такие времена женщинам всегда приходится трудно, на их плечи ложится основной груз забот.

Интересно, почему этот ветеринарный врач Молларт сует свой нос в частную жизнь Купидона? А может, он вообще впервые видит такого злого барана? И что он у него обнаружил?

Утром Молларт уедет, и бог с ним.

— It’s a long way to Tipperary…[5] — замурлыкала Бенита, чтобы подбодрить себя.

Самое неприятное — идти в темноте по скользким камням. И надо же было так запоздать сегодня. Но в общем дорога до нудности знакомая, исхоженная вдоль и поперек бессчетное количество раз. Порой, правда, мелькнет тревожная мысль, а что, если какая-нибудь группа, проводящая облаву, вдруг напала на ее след. Им тогда ничего не стоит по протоптанной дорожке выйти к сараю. Правда, посередине река, и от сознания этого на душе делается спокойнее.