Глупость Флинкса - страница 7

Флинкс неуверенно посмотрел на нее. «Агент?»

Она мрачно кивнула. «Очевидцы сообщают, что все вы занимались своими делами. Затем, внезапно и без предупреждения, многие из вас рухнули на пол. Все пострадавшие, в том числе и вы, были доставлены сюда в коматозном состоянии, из которого вы только что вышли. Никто ничего не помнит». Ее внимание переключилось на нейрохирурга. «Его реакция такая же, как и у других. Никакой разницы, — сказала она доктору Шереву. Она снова посмотрела на пациента. — Ты не помнишь, что ты что-то нюхал или что-то чувствовал?

"Нет, ничего." Чего он не сказал ей, так это того, что не был без сознания. Не в принятом с медицинской точки зрения смысле. Его тело было неподвижно, но разум был активен — где-то в другом месте. «А как насчет других покупателей? С ними все в порядке?

«Была какая-то всеобщая паника, как вы можете себе представить». Марински изо всех сил старалась звучать обнадеживающе. «Никто не знал, что происходит. Когда стало ясно, что пострадали только вы и остальные двадцать один человек, те, кто убегал, вернулись, чтобы попытаться помочь. Некоторые из пострадавших при падении ударились головой или усиками — шишки и ушибы, но ничего серьезного. Последствий вроде бы тоже нет. Некоторых уже выписали на попечение друзей и родственников».

Он посмотрел на нее вопросительно. — Тогда я тоже могу пойти?

— Скоро, — успокаивающе заверила она его. «Мы просто хотели бы сначала проверить один или два показания, может быть, задать вам пару вопросов. Доктор Шерево — наш главный невролог.

С умением, порожденным долгой практикой, Флинкс скрыл свою первоначальную реакцию. Однако он не мог скрыть это от Пипа. Летающая змея беспокойно зашевелилась, и он погладил ее, чтобы успокоить.

— Невролог? Притворяясь невинным, он переводил взгляд с одного врача на другого. "Что-то не так? Вы сказали, что когда они падали, некоторые люди ударялись головой.

«Нет никаких признаков гематомы или любого другого непосредственного повреждения». Тон нейрохирурга должен был быть небрежным и обнадеживающим, но Флинкс мог ясно ощутить под ним рвение. Мужчине было что-то очень любопытно, и Флинкс не думал, что дело в цвете его волос. — Но в вашем случае есть некоторые другие… аномалии. Сканирование показывает, что они хорошо установлены и не недавнего происхождения. Очень любопытно, очень». Он изучал экран своего блокнота. Флинкс очень хотел взглянуть на это. — Если хотя бы половина этих показаний верна, тебе должно быть хуже, чем больно. Вы должны быть мертвы. Тем не менее, судя по всему, вы так же здоровы, как и все в этом здании, включая меня и доктора Марински. Согласно другим вашим показаниям, я должен сказать, что здоровее большинства.

«Сначала я подумал, что некоторые, если не все показания, о которых идет речь, могут быть связаны с неисправностью оборудования, — объяснил Маринский, — но такая возможность была исключена».

Флинкс вспомнил инженерную технику. Сидя на каталке, он изо всех сил пытался вспомнить, что с ним произошло. Он гулял по торговому комплексу, наслаждаясь витринами, наблюдая за другими прохожими, пытаясь приглушить поток чувств, нахлынувший вокруг него. Практика дала ему в этом определенный успех.

br />

Затем пришла головная боль: острая, жестокая боль. Никакого наращивания, никакого предупреждения, как это иногда бывало. У него не было времени использовать лекарство, которое он теперь всегда носил с собой. Боль сломила его. Потом сон. Он не знал, вызвало ли то, что было ответственно за это, головную боль, вступив с ним в контакт, или время было совпадением. Но одну вещь он знал с достаточной степенью уверенности. Он знал, что случилось с двадцатью одним невинным и ничего не подозревающим попутчиком, которые впали в кому одновременно с ним.

Он случился с ними.

ГЛАВА

2

Это был не первый раз, когда его зарождающаяся способность проецировать, а также получать эмоции затрагивала окружающих, но он впервые мог вспомнить, как бессознательно и непреднамеренно воздействовал на стольких невовлеченных, совершенно невинных наблюдателей. Охваченный ужасной головной болью, он, по-видимому, невольно испустил взрыв эмоций, отражающий его состояние в тот решающий момент. Выход был ограничен — никто из его близких не получил серьезных повреждений, не был убит и не был склонен к самоубийству.