Глюк - страница 2

Верно, хорошая мысль. Револьвер. Терпеть их не могу. А все остальные то и дело друг в дружку палят, тупицы, болваны. Только стемнеет, давай отстреливать собственных детей. Безумие больного американского мачо. Может, лучше было бы вернуться к шпагам. Это спасло бы много невинных жизней. Но даже револьверы иногда не срабатывают. Говорят, надо засунуть ствол себе в рот. Вкус наверняка мерзкий, зато верняк. Сколько народу напрасно дырявят себе черепушки, не задевая мозг, палят в грудь, не попадая в сердце. Так что дуло в рот — и чуть кверху, наверное. Длинное такое, тонкое дуло. Пистолет, что ли? Маленький не подойдет, только зубы себе выбьешь. Что-нибудь покрупнее. 38-й калибр? «Магнум»? Здоровенный, вот с таким стволом… кажется. Где взять? В оружейном магазине, конечно, но как купить-то? Эй, мистер, подберите мне пушку, чтобы ствол упирался в глотку, с мятным или коричным вкусом. Черт! Наверняка заставят заполнить дюжину бланков и ждать. Дней пять, должно быть. Вечно одно и то же; ничего нельзя сделать, чтобы тебе не заглядывали через плечо. Кому какое дело, как ты обойдешься с собственной жизнью? Вкалываешь до упаду, отдаешь им половину заработанного… Отдаешь? Да они сами отбирают, а если попытаешься этому помешать, то очутишься в каталажке. Как может быть противозаконным покончить со своей собственной жизнью? Вот дерьмо-то, чистой воды дерьмо! Уголовное преступление! Невероятно, преступление — убить себя, даже попытаться убить, но не суметь. Если не сумеешь, тебя все равно упекут. Можете вы в это поверить? Под замок! Интересно, как они поступают в случае успешного самоубийства? Отдают труп под суд прежде чем зарыть?

Правда ли, что вы убили себя насмерть?

Обвиняемый обязан отвечать на вопросы суда. В случае дальнейшего отказа от ответов вам будет предъявлено обвинение в неуважении к суду.

Отлично, вы останетесь в тюрьме округа, пока не уведомите суд о своей готовности ответить на вопросы.

Можете вы такое представить? Положить конец собственной жизни — уголовное преступление. Единственное подлинное твое достояние, а тебе диктуют, что с ним можно делать, а что нет. Нравится, не нравится — живи. Церковные тираны говорят, что у тебя нет права отнять у себя жизнь, потому что не ты сам себя сотворил, а дарованное Богом только он и может забрать. Самоубийство — непростительный грех. Мало им помыкать тобой при жизни, они не оставляют тебя в покое даже в могиле. Ну не гадство ли? Обхохочешься! Сами эти «святые отцы» губят во имя Бога миллионы людей, а ты не смей забрать свою собственную жалкую жизнь. Жизнь даровал мне Бог. Чушь! Может, дерево ему и удастся сотворить, но ко мне он не имеет никакого отношения. Когда же они перестанут возводить всю эту религиозную чепуху в закон? Хотя в этом есть смысл: правительство стремится иметь как можно больше потребителей. Понимаю, почему некоторые хотят взорвать правительство, всех этих мерзких слизняков. Боже, как они меня злят, сил моих нет. Перестрелять бы этих пиявок, а лучше передушить их всех, кровососов. Надо же такое придумать — обвинять мертвеца в уголовщине! Интересно, сколько стоит револьвер. Даже если захочешь открыть огонь по этим ублюдкам, сперва стань потребителем. Упыри откроют тебе кредит, а потом выковыряют у тебя изо рта золотые коронки, чтобы вернуть свои денежки. Интересно, сколько золота у меня во рту? Найти бы старого нациста. чтобы на глаз определил, сколько стоит мой рот. Вряд ли там много припрятано, так, одна мелочь. Зато паразиты процветают. Самая отвратительная свора бюрократов, какую только видел свет, а живут вечно, здоровехоньки и счастливы, деньжищ у них выше крыши. Как так получается, черт бы их побрал? Как им удается все это творить и спать сном младенца, не ощущая своей вины? Это же все равно что убивать негров на Юге или уничтожать гомосексуалистов и феминисток, как призывает банда телепроповедника Пэта Робертсона.

Боже, что за холокост настал бы, если бы эти «божьи люди» дорвались до власти! Инквизиция выглядела бы по сравнению с ними как детский пикник на лужайке. Сколько очков я бы заработал за всех, кого разоблачил в своем скаутском детстве? Я бы мог набить ими целый автобус. Это выглядело игрой, но мысль была недурна. Я с радостью удалился бы в вечную тьму, если бы сперва расправился с несколькими гнойниками на теле общества… Но что толку об этом мечтать, все равно это мне не под силу. Лучше пулю в лоб. Это единственное, в чем есть смысл. Иначе из этой мерзопакостной неразберихи не вырвешься. Меня накрыло черным саваном. У черноты клыки и когти, она непрерывно поедает меня живьем, выковыривает глаза из моих глазниц… Господи Иисусе, она грызет меня, грызет и грызет, но никак не прикончит. Это умирание без конца. В том и состоит пытка: сначала угроза смерти, потом обещание смерти, но только не благословенный, простейший дар — сама смерть. Что проку от всего этого безумия души и тела? Я неподвижен. Не могу выбраться из этой квартиры. Давно? Сколько дней, недель? Хотя нет, иногда я выхожу. Рано или поздно я встану, открою дверь, пойду и раздобуду себе пушку Рано или поздно демоны уснут, хота бы на мгновение, Так всегда бывает. А я буду наготове. Уж в этот раз я буду готов, полон решимости и сил. Я знаю, где магазин. Знаю, когда он открыт. Я туда зайду. Рано или поздно. Это неизбежно.