Глюк - страница 25

Старейшим из общедоступных венецианских театров был Сан-Кассиано, открывшийся еще в 1647 году. К концу XVII века конкуренцию ему составляли театры Сан-Самуэле (существовал с 1655 года, преимущественно как драматический), Санти-Джованни-э-Паоло и Сан-Джованни Кризостомо (оба с 1678 года). Именовались они по церковным приходам, в которых находились. В Сан-Самуэле в XVIII веке работала труппа, для которой писал пьесы Карло Гольдони, но оперы там, как мы видим, тоже шли. В драматических театрах, которые мы здесь перечислять не будем, музыка также непременно звучала — большинство актёров и актрис умели петь и танцевать. В XVIII веке одни театры закрывались или сносились, но на смену им возникали другие; без множества театров Венеция не была бы самой собой. К сожалению, ни один из венецианских театров XVII–XVIII веков в подлинном виде не сохранился, хотя некоторые современные театры стоят на месте старинных.

Строгий классицизм на венецианских сценах не приживался, и его всё время старались разбавить дополнениями в местном вкусе. Между актами серьёзной оперы могли играться весёлые интермеццо или красиво оформленные балеты. Присутствовали балеты и в постановках опер Глюка; скорее всего, он не имел к ним никакого отношения, хотя идея о возможной тесной взаимосвязи оперы и балета в рамках одного спектакля могла посетить его уже в 1740-е годы. Карнавальность в венецианском духе, когда никакие страсти не принимаются слишком всерьёз, а подлинные чувства прячутся под загадочной или гротескной маской, не была ему близка. Но сама возможность познакомиться с венецианским ощущением жизни как непрерывного зрелища дорогого стоила; для Глюка она открывала нечто новое и непривычное. В условиях этикетной придворной культуры, привычной ему по Вене и Милану, было невозможно достоверно воссоздать эту атмосферу тотального театра, где и на сцене, и в зале каждый играет несколько ролей, неоднократно меняя костюмы и маски, передразнивая других и становясь мишенью задорных шуток, на которые было не принято обижаться. Глюк сумел-таки понравиться венецианцам, хотя своим в их среде не стал. Этому препятствовали и его происхождение, и его-связь с имперскими вельможами, и уже начавшие складываться в те годы его собственные эстетические предпочтения. Природе дарования Глюка в тот момент отвечала поэтика оперы-сериа, которая впоследствии отчасти оказалась интегрирована в его новаторские произведения 1760-х годов.

Своеобразным пророчеством будущей реформы выглядит, в частности, либретто «Ипполита», созданное не Метастазио, а миланским драматургом, маркизом Джузеппе Горини Корьо (1702–1766). Проведя в юности несколько лет в Париже, он взял себе за образец театр французского классицизма — Пьера Корнеля и Жана Расина. В 1729 году он опубликовал «Трактат о совершенной трагедии», который затем неоднократно переиздавался в собраниях его пьес, так что Глюк этот текст, думается, хорошо знал. Первое такое собрание Горини Корьо, включавшее в себя восемь трагедий и пять комедий, вышло в свет в Венеции в 1732 году и было посвящено императору Карлу VI. Второе, расширенное, собрание появилось в Милане в 1744–1745 годах и состояло из тринадцати трагедий и четырёх комедий. Именно там был напечатан «Ипполит», представлявший собой не чисто разговорную пьесу, а оперное либретто, «музыкальную драму» (отдельное издание этого текста было приурочено к премьере оперы Глюка). В предисловии к изданию «Ипполита» в IV томе миланского собрания Горини Корьо повторял некоторые постулаты своего «Трактата о совершенной трагедии». Согласно его мнению, трагедия должна представлять публике идею совершеннейшей нравственности, раскрытую через борьбу высоких добродетелей. Целью театра драматург видит не развлечение зрителей, а скорее их духовное воспитание. Горини Корьо был убеждён, что можно создать музыкальную драму, не слишком поступаясь принципами правильно устроенной трагедии (прежде всего, единством действия и времени), и при этом избегая комических вставок, lazzi. Драматург признавался, что «Ипполит» — первая из его трагедий, написанная рифмованным, а не белым стихом, в силу особенностей своего предназначения