Глюк - страница 44

Произведение от имени Локателли посвящалось «благородным дамам, защитницам оперы», что было не просто галантным жестом в пользу этой части аудитории. Пражские аристократки действительно активно поддерживали театр, у которого имелись и противники, в основном из среды консервативного духовенства. Ведь здание театра почти вплотную примыкало к монастырю, и многим такое соседство казалось неподобающим.

«Аэций» имел громкий успех, хотя сюжет оперы никак нельзя назвать развлекательным: главным героем был римский полководец, оклеветанный перед лицом императора Валентиниана, приговорённый к смертной казни, но спасённый благодаря собственной доблести и несокрушимой верности своей возлюбленной. До Глюка за этот сюжет брались многие композиторы, но не всем удавалось преодолеть мрачную и тревожную атмосферу, господствующую во многих сценах «Аэция». Гендель, чья одноимённая опера была поставлена в Лондоне в 1732 году, не смог снискать симпатий местной публики и больше не обращался к текстам Метастазио. Глюк же следовал веяниям итальянской оперы своего времени. Здесь было не принято усугублять и без того трагические ситуации беспросветным господством патетического минора, скорбными жалобами и замедленными темпами. Музыка должна была излучать красоту, свет и душевную грацию. Склонность Глюка к драматическим контрастам выгодно оттеняла эту галантную поэтику и делала его стиль индивидуальным и узнаваемым. Кроме того, либретто Метастазио было сокращено за счёт слишком затянутых речитативов и не очень значимых арий. Это позволило сделать драму более динамичной. «Аэций» шёл в Праге в течение двух сезонов, а осенью 1751 года был поставлен труппой Пьетро Минготти в Лейпциге. Позднее Глюк ещё раз вернулся к этому сюжету, переработав оперу для постановки в Вене в 1763 году.

Для Праги была написана и следующая опера-сериа Глюка на текст Метастазио, «Гипсипила» (Issipile), поставленная во время карнавального сезона 1752 года и также посвящённая дамам — «защитницам оперы». На титульном листе печатного либретто Глюк был обозначен как «капельмейстер», но это относилось лишь к его положению в труппе Локателли. Но в судьбе композитора к этому времени произошли важные перемены, позволившие ему, наконец, обосноваться в имперской столице.

Во время своего недолгого пребывания в Вене весной 1748 года Глюк познакомился с юной девушкой, которой было суждено стать его женой. Её имя и фамилия писались и произносились по-разному: Марианна (или Мария Анна) Пергин (или Бергин). Она родилась 24 июля 1732 года, то есть в момент первой встречи с Глюком ей было всего шестнадцать. Наверное, тогда она была очаровательна, хотя, судя по силуэтному рисунку, сделанному в молодости, и портретным изображениям поздних лет, вряд ли могла считаться писаной красавицей. К артистическому миру Марианна никакого отношения не имела: она происходила из семьи богатого торговца Йозефа Пергина (Бергина, 1686–1738) и его жены Марии Терезы, урождённой Хини (1701–1756).

Из книги в книгу ходит легенда о том, что отец Марианны решительно отверг в 1748 году ухаживания Глюка за его дочерью, полагая, что профессия странствующего музыканта малопочтенна и малоприбыльна. И якобы лишь смерть сурового родителя сделала возможным соединение влюблённых. На самом деле Йозеф Пергин скончался 1 февраля 1738 года, когда его единственная дочь была маленькой девочкой и ни о каком замужестве не помышляла. Если возражения против этого брака в 1748 году и могли возникнуть, то, конечно, не у отца, а скорее у опекуна — Йозефа Никласа Салльета. Возможно, так оно и было. Однако опекун скончался в 1757 году, успев до этого скрепить своей подписью брачный договор и пожелать счастья супругам. В любом случае влюблённые смогли доказать, что их взаимные чувства выдержали испытание временем.

Где именно и как познакомился Глюк со своей невестой, мы не знаем. Если осторожно пофантазировать, то можно предположить, что Глюк мог снимать квартиру в доме Пергинов или по соседству с ними, или увидеть Марианну в церкви, или войти в семью невесты с помощью уважаемых общих знакомых (в частности, итальянского агента при венском дворе Джованни Пьетро Сорозины, присутствовавшего на свадьбе в качестве свидетеля со стороны жениха).