Гнев божий - страница 2

- Твоя мама рассказывала о безрезультатных попытках избавить тебя от приступов панических атак, - не акцентируя своё внимание на жесте Эльвиры, невозмутимо продолжила Маргарита, заметив очевидное сомнение на её лице, - Я не сторонница лечить психику медикаментами. В большинстве случаев это приводит к угнетению пациента, превращающегося из человека в подобие растения. Не могу сейчас тебе обещать положительного исхода наших занятий, но поверь, я буду стараться, чтобы ты вернулась обратно к спокойной жизни.

Вот это было намного лучше. С другой стороны, погружение в транс всё-таки не лоботомия и не беспрерывное пичканье лекарствами. Желания продолжать принимать горстями таблетки, от которых она каждый прожитый день видела, словно через пелену и зачастую не отдавала отчёт в своих поступках, у Эльвиры категорически не было. Может права мама, расхваливая эту удивительную женщину, излечивающую при помощи способностей больных, являющихся безнадёжными для официальной медицины.

- Была не была. Почему бы не рискнуть, - решила про себя Эльвира, - По крайней мере хуже, чем сейчас, точно не будет.

- Вот и замечательно, - осветив лицо улыбкой и поднимаясь с кресла, вымолвила Маргарита, будто проникнув в мысли пациентки. Встав позади девушки, врач опустила руки на её голову, - Расслабься и закрой глаза. Попробуй вспомнить всё в мельчайших деталях, начиная с момента, который ты считаешь переломным.

Чувствуя приятное тепло, исходящее от рук женщины, Эльвира закрыла глаза, спустя мгновения обмякла в кресле и погрузилась в воспоминания о летнем дне, перевернувшем всю её жизнь.

Глава вторая.

Дождь начался внезапно. Жаркое полуденное солнце скрылось за налетевшими неведомо откуда густыми облаками. Птичьи трели, наполнявшие лес пробуждённый от вековой спячки вторжением непрошенных гостей, вмиг смолкли. Мелкие капли сменились на крупные, гулко барабаня по капюшонам курток, спешно извлечённых ребятами из объёмных рюкзаков.

- Быстрее, быстрее, - выкрикивал вожатый отряда Игорь, перейдя с ходьбы на бег и поторапливая своих подопечных, - Нам надо укрыться где-нибудь – пока совсем не промокли.

Выбравшись из лесных зарослей, они увидели заброшенную деревню, состоящую из нескольких полуразвалившихся и покосившихся от времени домиков и церквушки, увенчанной деревянным шпилем с крестом. Оценив взглядом убогое состояние изб, лишённых крыш и сложенных из бревенчатых стен, грозящихся завалиться при первом же прикосновении, вожатый благоразумно решил искать укрытия в церкви.

- Бежим в храм! – гаркнул он, следя, чтобы никто из ребят не отстал и не завалился в грязь, - Здесь больше негде спрятаться.

Пробежав через деревню по раскисшей от дождя грязи мимо поваленных оград и поросших высокой травой огородов, ватага ребят заскочила внутрь храма, оказавшись в длинном полутемном коридоре. Стоя вдоль стен и застыв в нерешительности, они ожидали дальнейших указаний от Игоря, продолжающего мокнуть на улице под дождём из-за рюкзака, зацепившегося лямками за поржавевший крюк, прибитый на какой-то ляд к воротам храма. Эльвира обвела глазами своих спутников. Напротив стоял Арсений. Немногословный парень среднего роста, воспитываемый матерью без отца, подавшегося в какую-то секту и оставившего семью пару лет назад. Лаконичность Арсения объяснялась его боязнью показаться глупым и поднятым на смех из-за неосторожно оброненного слова. Даже когда он осмеливался участвовать в беседе, каждое произнесённое слово сперва тщательнейшим образом обдумывалось им и лишь после этого являлось миру. От того разговор с Арсением походил на пытку собеседника, обречённого дожидаться каждый раз завершения его мыслительного процесса и последующего высказывания. Не какое-то психологическое заболевание было тому виной, как думали большинство людей, осмелившихся вести с ним неспешный диалог. Бестолковый папаша, с малых лет Арсения привыкший цепляться к сыну по каждому ничтожному поводу, выработал у того такое сильное чувство неполноценности, что даже после ухода отца из семьи, парень продолжал истязать себя мучительными сомнениями в собственной ущербности. Трогательная робость Арсения подкупала Эльвиру, его незатейливые ухаживания и милые знаки внимания были приятны ей. В свободное от занятий время они прогуливались по детскому лагерю, обсуждая учёбу, кино и прочитанные книги. Вечерами играли в Монополию или Тривиал Персьют, что вызывало злую иронию остальных ребят из их отряда по поводу старомодности увлечений Арсения и Эльвиры. Но ни насмешки ребят, ни зажатость Арсения не смущали Эльвиру, чувствующую в ухажёре доброе и отзывчивое сердце, редкое качество по нынешним временам.