Год активного солнца - страница 8
— Обойдемся без кулаков.
Полистала календарь, черкнула на нем.
— В пятницу после обеда прошу ко мне. С цифрами.
Кивнула Шурочке, но та уже записывала в свой блокнот: «Пят. 14 час. Горздрав».
Главврач онкологии скосила глаза к носу, прижала платочек:
— Где же тогда правду искать?
— И вас, Нина Васильевна, прошу в пятницу. И тоже с цифрами.
Когда она ушла, Кира Сергеевна попросила Шурочку:
— Не пожалейте для нас еще по чашке.
Попросила отчасти потому, что в самом дело хотелось кофе, но и для того, чтобы вежливо удалить на время Шурочку.
Человека, оставшегося в кабинете, она знала давно, когда-то вместе работали в школе. Он тоже был учителем математики и завучем. Кира Сергеевна, когда уходила в гороно, рекомендовала его на свое место.
Сейчас, прежде разговоров о делах, хотелось поболтать о жизни.
Говорили о семьях, о детях, о школе, в которой работали. Сколько воды утекло с тех пор! Его Никитка в десятом классе активно «бегал» за Ириной, а теперь у каждого — семья, дети…
Тихо жужжал вентилятор, сквозь штору просачивалось солнце, заливало пол и степы лимонным светом, желтые блики играли на дверцах шкафа, задевали лицо сидящего перед Кирой Сергеевной человека, он щурился, прикрывался ладонью.
Она знала, что он скучает по школе, давно просится назад; знала, что он талантливый учитель, был на виду, и его выдвинули на гороно. Уходить из школы не хотел, она же его и уговорила, в конце концов согласился, оставив за собой часы в двух классах, а потом часы пришлось бросить: не хватало ни времени, ни сил.
Киру Сергеевну при встречах с ним всякий раз грызла совесть: зачем этого талантливого учителя оторвали от любимого дела, посадили в начальники, заставили руководить школами? Она подмечала в нем усталость, неуверенность, не раз одолевало искушение помочь ему вернуться в школу. Но с другой стороны, вставал вопрос: кого же сажать в начальники, неужели бездарных? Разве можно примириться, чтобы одаренными специалистами руководили люди ограниченные и бездарные?
Выпили еще по чашке кофе, который принесла Шурочка. Потом он сказал:
— Я по поводу детсада по улице Борисова. Как был котлован два месяца назад, так и сейчас — котлован. Только зарос бурьяном.
Опять Шурочка встала.
— Пригласить Жищенко?
Кира Сергеевна промолчала. По мнению Шурочки, я тут самый главный и значительный человек. Могу любого пригласить, вызвать — вплоть до председателя. Она не хочет примириться, что мы с Жищенко — зампреды и в равном положении.
Кира Сергеевна утопила кнопку аппарата.
— Николай Иванович? Здравствуйте, Колосова.
Как и водится, он начал с междометий:
— О-о! А-а! Ну-у! Путешественница вернулась! С приездом! Наконец-то!
Она не совсем почтительно оторвала трубку от уха, повертела ею, пережидая, когда иссякнет всплеск эмоций. Потом сказала:
— Здесь гороно жалуется на СМУ-3. Не можете ли зайти? Или мы к вам…
Шурочка чуть-чуть изогнула губы. Ее оскорбляло, что Кира Сергеевна готова идти на поклон к Жищенко.
Впрочем, Николай Иванович этого не допустил. В трубке ласково возмущался его бас: что вы, Кира Сергеевна… Я сам, Кира Сергеевна… Для вас, Кира Сергеевна…
Через минуту обладатель баса уже входил в кабинет. Как всегда, чуть вразвалочку, широко ставя свои кривоватые ноги. И лицо у него было такое, словно он только что сытно пообедал.
— Что ж ты, деятель, беспокоишь даму, — сказал заведующему гороно, пожимая руки. — Ты ж знаешь, строительные организации — на моей душе и зарплате.
Смахнул со лба косой чуб, засмеялся:
— Хотя, Кира Сергеевна, в скобках замечу: вас строители боятся больше, чем меня.
Кира Сергеевна молчала, знала по опыту: пока Жищенко не покружит вокруг да около, говорить о деле с ним бесполезно.
Он разглагольствовал о предстоящем ремонте школ — «вот где у меня ваши школы», о погоде — «дожди замучили», неожиданно сказал Шурочке:
— Кстати, я просил дать список на завтрашний прием, надо же и меня, Александра батьковна, любить хоть на полставки, ты ж, Александра батьковна, в скобках замечу, у нас на двоих…
— Список с утра у вас на столе, — перебила Шурочка, высоко вскинув брови. И вышла в приемную.