Год под знаком гориллы - страница 14

В ту ночь мне показалось, что едва я успел заснуть, как услышал тихий говор, доносившийся словно издалека. Я вылез из спального мешка и оделся, дрожа от холода. Небо было ясным, вокруг все безмолвствовало. В одном из сарайчиков, вокруг костра, лежали, завернувшись в куртки и одеяла, наши носильщики и служители заповедника. Воздух был свеж и прохладен, как на севере. Солнце, медленно поднимаясь за дальними холмами, позолотило деревья, трава заблестела от росы. Антилопа красный лесной дукер вышла из кустов в дальнем конце поляны. В лучах солнца ее шерсть стала медно-рыжей. Эта хрупкая антилопа, размером не больше сеттера, робко щипала траву, то и дело поглядывая на меня. Потом она несколькими большими прыжками скрылась в подлеске.

После завтрака Док и я решили, что нам лучше отправиться на поиски горилл поодиночке, а не вместе. Я стал взбираться на крутой склон Микено — прямо за домом, потом направился вдоль откоса в надежде найти свежие следы.

Репейник, крапива, дикий сельдерей и другие травы достигали добрых шести футов. Мои ноги спотыкались о невидимые корни, скользили по сочным травам; жгучая крапива стрекала лицо, оставляя красные полосы. Дукер выскочил у меня прямо из-под ног, издав резкий звук «пши-пши», и умчался, оставив за собой специфический сильный запах. Невольно, с бьющимся сердцем, я и сам отскочил назад.

Радостно бродить в одиночку по незнакомому лесу. Все ново, таинственно. Слух и зрение как-то особенно обострены. Я знал, что на этих склонах водятся леопарды, а тропы буйволов пересекали всю местность. И те и другие животные пользуются дурной славой — от них можно ожидать чего угодно. Поэтому я был настороже. Любое животное подпускает к себе чужого на какое-то определенное расстояние, прежде чем оно обратится в бегство или начнет защищаться. Нужно знать повадки всех обитателей леса. Пока человек их не изучил, пока он незнаком со звуками, запахами и формами, окружающими его, он находится в некоторой опасности. Но опасность, если она понята, осознана, только увеличивает удовольствие, когда идешь по следам диких зверей.

Первыми признаками присутствия горилл были три найденных мною гнезда. Пригнутые к середине, к центру куста, ветви образовывали на земле нечто вроде примитивных настилов, на которых животные спали ночью. Однако сломанные растения завяли, а навоз по краям гнезда покрылся мелким красным грибком, указывающим на то, что ночлег был давно покинут. Находка меня обрадовала. Осмотрев гнезда, я пошел дальше. В этот день ни Доку, ни мне не повезло — мы не нашли ничего, кроме старых гнезд.

На следующее утро Руссо решил проинспектировать дом для привалов в Рукуми, находящийся примерно еще на тысячу футов выше, на склоне Карисимби. Мы присоединились к нему, и я взял с собой спальный мешок на случай, если надумаю там заночевать. В течение часа мы взбирались вверх сквозь заросли хагении. Потом деревья поредели, их сменил гиперикум, древовидный кустарник с мелкими ланцетовидными листьями и ярко-желтыми цветами. Местность вдруг стала совершенно ровной. Лес кончился, и мы оказались на краю огромного луга, над которым возвышалась вершина Карисимби, уходя ввысь на три тысячи футов. Темные стволы и ветви деревьев, разбросанных по лугу, четко рисовались на фоне желтой травы. По маленьким цветам, похожим на колокольчик, покрывавшим ветви деревьев, я узнал вереск.

Это был не тот мелкий кустарник, который мы все знаем, а вересковое дерево, вышиной более тридцати футов.

Среди вереска встречались участки, заросшие дикой ежевикой, крупной и очень вкусной; мы ее ели, пока у нас не посинели пальцы и губы. Дом для привала стоял у подножия горы. Отсюда открывался великолепный вид на луг, на черные силуэты вересковых деревьев и дальше, на скалистую вершину Микено.

Меня манили склоны Карисимби; я чувствовал, что обязательно должен взобраться на ее вершину. Док отправился неподалеку, чтобы осмотреть самый удивительный лес, который нам когда-либо приходилось видеть. Крестовники, или гигантские сенецио, странные, узловатые деревья, словно выходцы из другого мира, росли разбросанно на открытых склонах горы на высоте тринадцати тысяч пятисот футов. В умеренных климатических зонах крестовники всего лишь незаметные сорняки, но здесь, в горах с прохладным и влажным климатом, они превращаются в двадцатифутовых великанов с толстыми стволами и соцветиями длиною более фута. Крупные, яйцевидные листья сенецио собраны в пучки на концах веток и блестят, словно лакированные. Единственными высокими растениями в этом странном лесу кроме сенецио были гигантские лобелии, состоящие из ствола, грозди узких листьев и початковидного соцветия из крохотных лиловатых цветков, устремленного вверх наподобие свечи.