Год жизни. Дороги, которые мы выбираем. Свет далекой звезды - страница 35

Вот и тогда, у озера, я точно перестал слышать грохот, наступила тишина. Мы прошли сто метров туннеля, мы только что дружески провели вечер втроем, сейчас мы стояли в тишине полярного дня, и я вдруг почувствовал, как хорошо я живу.

И я сказал Крамову тихо-тихо, точно боялся своим голосом всколыхнуть воду:

— Вы знаете, Николай Николаевич, мне сейчас так хорошо! У меня такое чувство, будто я один, двумя своими руками, могу пробурить этот туннель!

— Ну, для инженера это уже непростительная иллюзия, — отозвался с добродушной усмешкой Крамов.

— Знаю, знаю, — горячо подхватил я, — все понимаю: мальчишество, ребячество! Но я сейчас чувствую такой прилив сил, такое желание работать… Вы подумайте, Николай Николаевич, как мне везет в жизни! Все сбылось! Все сбылось! Хотел стать инженером-туннельщиком — и стал им. Хотел уехать далеко, на трудную, самостоятельную работу — и поехал… Мне теперь кажется, Николай Николаевич, что я переживаю второе рождение. Нет, это только так говорится — ведь своего первого рождения мы не можем помнить… Только теперь, здесь, я чувствую, что моя жизнь приобретает новые, конкретные очертания. И для того, чтобы жить по-настоящему, надо знать гораздо больше, знать то, чего не проходят ни в каких институтах… Нет, вы не думайте, я сейчас говорю не о наших неудачах с компрессором или врезкой. Я думаю шире… Конкретность жизни надо знать!

— И все же не только в этом причина твоей радости.

— Не только? — переспросил я.

— Есть такая штука на свете, которую разные люди называют по-разному, — чуть щуря глаза и глядя на меня, сказал Крамов. — Одни — любовью, другие, позастенчивее, — чувством, третьи — увлечением… А?

И вдруг одна мысль целиком захватила меня:

«Почему я скрываю от Крамова свои чувства к Светлане? Ведь он мой друг, настоящий друг, он помог мне в самые трудные дни моей жизни! Может быть, поможет и сейчас?»

И, подчиняясь этому побуждению, этой потребности высказать все, чем переполнена душа, я рассказал Крамову о моей любви.

В течение всей моей сбивчивой, взволнованной речи Николай Николаевич глядел на воду. И вдруг я неожиданно почувствовал, что он почти не слушает меня, что он занят собственными мыслями… Я остановился, словно увидел перед собой обрыв или стену.

Это вывело Крамова из задумчивого состояния.

— Что ж, Андрей, — сказал он как-то очень издалека, — я тебя понимаю… Когда-то мне тоже было двадцать три года и я тоже гулял с девушками по московским набережным. А твои сомнения — это пройдет. Сомнения — неизбежные спутники любви, так, кажется, говорится?.. Ну, мне пора ехать.

Он протянул мне руку.

— Простите, что задержал вас, Николай Николаевич, — еле слышно выговорил я.

— Ну, что так раскис? Ты ждал от меня бурного сочувствия? А мне, старику, стало немного обидно за свое одиночество. Молодые люди эгоистичны… Вот и все. А теперь иди спать.

Он повернул меня спиной к себе и слегка подтолкнул.

Так мы расстались. Крамов пошел к машине, я — к бараку. Я шел, ничего не видя перед собой, и чувствовал, как сильно горит мое лицо. До сих пор я никогда и никому не говорил о своем чувстве к Светлане. Никому, кроме нее. Да и с ней не объяснился до конца, все не мог набраться решимости. А теперь я открыл душу, свое «святая святых», постороннему человеку. Несколько минут назад мне казалось, что я не могу поступить иначе. А теперь был в смятении. Я стыдился своего волнения, своей сентиментальности. Я был почти в отчаянии.

Мне вдруг почудилось, что тысячелетняя гора, стоявшая передо мной, живая, что она слышит меня и в глубине своего каменного сердца смеется надо мной.

Проходя мимо домика Светланы, я заметил, что занавеска в ее окне задернута. Значит, Светлана спит.

Пришел на валуны. Холодный ветер обдувал меня.

Крамов рвался вперед. Он продвигался и глубь горы сокрушительно и неуклонно, как танк.

Мы близки были к выполнению плана проходки. Но Крамов систематически перевыполнял его.

Первое время мне никто не ставил этого на вид. Крамов начал проходку несколько раньше. Он был опытным инженером, со стажем, я же ходил в молодых специалистах. Меня щадили.