Год жизни - страница 24

Виктор вытащил из кузова топор, взобрался на берег и принялся рубить ближайшую сухую лиственницу. На снег полетела ядреная щепа. Высокое дерево затрепетало, раз-другой дрогнуло, потом нехотя накренилось и, прочертив верхушкой в воздухе дугу, с треском рухнуло на лед. Ствол переломился.

Прежде всего Сиротка разложил костер из сухих сучьев, подтащил к нему большой брезент и заботливо пригласил Зою к огню. Затем принялся за машину: вырубил во льду круглую лунку, налил в нее бензина и поджег. Пламя начало растапливать лед. Надо было добыть воды, чтобы залить ее в мотор, пока он не замерз. Нечего было даже пытаться сделать прорубь л зачерпнуть речной воды: сейчас она сохранилась лишь в отдельных яминах, на километры разбросанных друг от друга. Повсюду сплошной толщей лежал лед. Сиротка хорошо знал это и не стал терять дорогое время на бесплодные поиски воды.

Пока в лунке накапливалась талая вода, шофер не сидел сложа руки. Из ствола поваленного дерева он сделал длинную вагу, вырубил толстый чурбак и подкатил его к передку машины, потом натесал несколько плах — подкладывать под колеса.

Через три часа усердной работы с помощью Зои, которая таскала плахи, наваливалась вместе с Сироткой на вагу, машину удалось поднять. Она стояла на прочном льду, весело пофыркивая, готовая к бегу.

...Огни прииска показались неожиданно, когда Зоя снова начала дремать. Машина чертом пронеслась по безлюдным улицам поселка, взлетела на какой-то бугор, нырнула вниз, круто свернула и, взвизгнув тормозами, остановилась у крытого крыльца.

Шатров был дома. Заслышав скрип тормозов под окнами, без шапки, раздетый, он выскочил на крыльцо и, не успела Зоя спрыгнуть с подножки, схватил жену в охапку вместе с тулупом, баульчиком и понес на руках, наступая на полы тулупа, спотыкаясь, осыпая на ходу поцелуями нахолодавшее на морозе родное лицо с большими глазами.

— Зоенька! Ласточка моя! Приехала... Наконец-то...

— Пусти, Алешка! Сумасшедший! Ты меня уронишь, я ведь тяжелая.

Зоя барахталась, порывалась встать на ноги, но Алексей только тогда разжал руки, когда внес жену в комнату. Со счастливой доброй улыбкой он, словно в изумлении, не веря глазам, то любовался Зоей и несвязно начинал что-то рассказывать ей, то, смеясь, опять принимался целовать щеки, глаза, губы, подбородок жены.

Зоя хохотала, запрокинув голову. Ее мелкие ровные зубы влажно блестели. Меховая шапочка сбилась на затылок, мягкие волосы рассыпались по плечам.

Сиротка внес два больших чемодана, потом ящик с книгами и скромно остановился у двери. Шатровы не замечали его. Шофер громко откашлялся.

— Алеша, это — Виктор. Чудесный парень. А, ты уже знаешь его? Он меня одним духом домчал из Атарена. Всю дорогу песни пел. Раз только в яму ввалил.

Сиротка страдальчески сморщился. Зоя засмеялась:

— Ах, извини, Виктор, я твой секрет выдала. Нет, без шуток, шикарно доехала, как в сказке. Быстро и тепло. Он ведь мне свои меховые чулки отдал. Разве не джентльмен? Кстати,— Зоя села на табуретку и заболтала ногами,— сними с меня, Алеша, чулки, надо отдать их Виктору.

— Можете оставить их себе,— великодушно сказал Сиротка. При муже он невольно перешел с Зоей на «вы».— Они вам еще не раз пригодятся, а у меня другие в запасе есть.

— Да? Ну и чудесно. Спасибо. Тогда, Виктор, тащи сюда остальные вещи, а я пока займусь ужином. Алеша, ты помоги Виктору, только скажи мне, где у тебя что лежит.

Пока Зоя вскрывала объемистую банку печеночного паштета и разогревала его на плите, Шатров и Сиротка перенесли весь багаж в комнату, откупорили один из ящиков и достали оттуда патефон с пластинками. Под звуки «Зимнего вальса» в фартуке, с недочищенной селедкой в руке, Зоя делала два-три круга с мужем или с Виктором и опять стремглав бежала к плите, где все шипело, бурлило и трещало.

Наконец ужин поспел. Одной табуретки не хватило. В ход пошел ящик. Сиротка лихо раскупорил две бутылки вермута и для крепости добавил в него спирта. Зоя храбро выпила целый стакан, чтобы не отставать от мужчин. Через полчаса, раскрасневшаяся, она болтала без умолку, беспричинно смеялась и, не слушая никого, в третий раз пыталась рассказать какой-то анекдот. Сиротка очень недурно спел «Летят перелетные птицы», энергически двигая бровями на высоких нотах. Он пил много, но не пьянел и только вытирал обильный пот со лба. Алексей отхлебывал вино по глотку, как чай, и плохо замечал, что делалось вокруг него. Он по-прежнему не сводил глаз с жены.