Год змеи - страница 32

Он сел и стал вытирать платком пот, обильно катившийся со лба.

— Сколько раз появлялся на базаре, бригадир? — спросил Наркузиев.

— Дважды, Одынакул-ака, всего-то два раза и выехал, — стал уверять Маматов.

— Может, еще бывали случаи, Ачилбек? — сказал Суяров.

— Откуда, Малик-ака?! Дважды шайтан меня попутал. Виноват я, конечно. Вину признаю.

— Балли, йигит! — воскликнул управляющий пятым отделением Умарали Усманов. — По-мужски поступаешь, не боишься отвечать за вину. Я думаю, товарищ Каххаров прав, нужно ограничиться строгим предупреждением. Маматов еще молод, если мы выгоним его из партии, неизвестно, чем это для него кончится! Кадры надо воспитывать, так нас партия учит!

— До каких пор его воспитывать-то? — с иронией проговорил Махмуд. — Мужчина тем и ценен, что обязан полной мерой отвечать за свои поступки, а коммунист — тем более. Товарищи же говорят о палване так, будто он еще ребенок.

— Никто так не утверждает, — сказал главный зоотехник Саттаров, — нам ли, многое повидавшим на своем веку, губить парня поспешным решением. А вот за повторный проступок такого рода — лишим его права быть в партии.

— Ну а как быть с контролерами, Самад-ака? — спросил Махмуд у Каххарова.

— Их поведение обсудим на заседании группы народного контроля, всыплем им за халатность.

Махмуд кивнул, с этим он был согласен. А вот мягкость старых коммунистов по отношению к Маматову не одобрял. Особенно ему не понравились слова Каххара о том, что не надо заводить «громкого дела» на палвана, не стоит «выносить сор из избы».

— Как-то жалостливый сказал об одном не слишком порядочном человеке: «Он, конечно, сукин сын, но ведь наш же сукин сын». Наш, — усмехнулся Махмуд. — Мне кажется, у нас та же ситуация. Наш он и мы защищаем Маматова. А авторитет партийной организации, как учил Ленин, держится на том, что она способна вовремя очищать свои ряды от нестойких элементов. Я вижу, что нахожусь в меньшинстве, и все-таки считаю, что поступок не ошибка, как тут пытаются представить, а проявление стяжательской сути. Палван просто решил положить в карман лишние деньжата, воспользовавшись ситуацией.

— Вы хотите сказать, что Маматов преступник? — вскинулся Каххаров.

— В данном случае — да.

— О-о, директор-бобо, — произнес Усманов, — так мы весь совхоз зачислим в преступники. Кто-то торгует молоком, кто-то — гранатами. И каждый старается продать подороже, потому что вложил в это труд.

— Он ведь не с приусадебного участка собирал помидоры, — сказал Махмуд, — а с общественного огорода.

— И все же… Надо дать молодому коммунисту шанс доказать, что он может жить и трудиться честно, — сказал свое слово парторг, — я предлагаю объявить Маматову выговор без занесения в личное дело.

И члены парткома проголосовали за это предложение.

«Поглупеть от любви к женщине может только умный мужчина». Эту фразу Махмуд недавно вычитал на странице юмора в «Литературке» и подумал — «Это обо мне». Правда, будучи самокритичным, он посчитал, что меру его ума определять не ему, а другим, но если исходить из факта, что в двадцать семь лет ему доверили совхоз, он все же не дурак. Сейчас дураков не ставят руководить коллективами, хотя, говорят, было и такое время. Итак, он не дурак! А вот как подумает о Майсаре — куда весь его ум девается! Он готов на любую глупость, только бы увидеть ее, поговорить, коснуться в приветствии мягкой ладошки. Но нельзя ему, не имеет он права на глупости. Ведь он — руководитель. И на него смотрят не только сотни рабочих его коллектива, но и те, кто доверил ему этот коллектив. Не зря же Базаров провел в совхозе целый день. Махмуд считает, что Базаров тем самым хотел подчеркнуть, что райком партии постоянно держит молодых руководителей в поле зрения, следит за их работой, всегда готов помочь и советом, и делом. Одним словом, ему помогают встать на ноги, окрепнуть. Но так будет не до бесконечности. Придет час, и с него спросят по всем параметрам, точно так же, как с уже хорошо проварившихся в котле руководительских забот директоров.

Махмуд заметил, что совершенно не может оставаться один. Мысли сразу же об одном — как разрубить узел, который так крепко и запутанно завязала судьба.