Гоголь: Творческий путь - страница 14

Лекции Куницына о естественных правах человека, о законности власти, о деспотизме имели прогрессивное значение. На этих идеях воспитывались Пушкин и его друзья декабристы. Провозглашение свободы человеческой личности, равноправных «естественных» отношений между людьми, «служения» во имя блага человечества – несомненно, оказало воздействие и на молодого Гоголя.

Белоусов не только теоретически обосновывал право защиты общества от деспотической тирании. По показаниям ряда учащихся, с особенной настойчивостью допрашивавшихся следственной комиссией, Белоусов говорил и о праве на свержение и даже казнь самодержавного деспота. Так, Николай Котляревский, подтверждая показания других учеников, рассказывал, что сам он слышал, как Белоусов, «говоря о верховной власти, обратился к ученикам и спросил: «Если представитель народа – государь подл и во зло употребляет вверенную ему от народа власть, то что с ним должно делать?» И когда ученики молчали, то профессор сказал, что можно такого государя – низвергнуть, убить».[51] Директор в своем донесении указывал, что слова Белоусова о царе «могли слышать» учащиеся 7-го класса (в том числе и Гоголь). Царский чиновник Адеркас, посланный для расследования «дела о вольнодумстве» в Нежинской гимназии, в докладе министру, останавливаясь на фактах проникновения вольнодумных идей и мнений в гимназию, сообщал: «Должно думать, что замышлявшие в ту пору ниспровержение всеобщего порядка успели сообщить подобные мысли и сочинения воспитанникам сей гимназии при отлучках сих последних на каникулы и на праздники в домы своих родственников».[52]

Более полугода продолжалось следствие, после окончания которого материалы расследования посланы были в Петербург. Обвинение Белоусова вырастало уже в большое политическое дело о «мнениях, противных вере, государственному устройству и нравственности», высказываемых на лекциях рядом профессоров – Ландражином, Шаполинским и др. В мае 1828 года ученики были подвергнуты новому допросу, и у многих угрозами и репрессиями вынудили на этот раз показания, уличавшие Белоусова и других преподавателей в сеянии опасных мыслей и взглядов. Дело кончилось лишь осенью 1830 года удалением из гимназии Белоусова, Шаполинского с лишением их права преподавания и высылкой за границу Ландражина и Зингера.[53] По предложению Адеркаса, для искоренения «неблагомыслия» среди учащихся были введены строгие меры.

Если вспомнить сунгуровское дело в Московском университете, студенческий кружок Белинского, кружок Герцена и Огарева в самом начале 30-х годов, то история о «вольнодумстве» преподавателей и студентов Гимназии высших наук станет одним из звеньев общей цепи проявлений передовой мысли, не убитой и не растоптанной на Сенатской площади 14 декабря. Не следует, конечно, преувеличивать значение «дела о вольнодумстве» в Нежинской гимназии и роли Белоусова, который отнюдь не возвышался ни до республиканских взглядов декабристов, ни до демократических настроений участников кружка Сунгурова. Однако несомненно, что вся история с расследованием «дела о вольнодумстве» в Гимназии высших наук оказала большое влияние на Гоголя, внушив ему отвращение и ненависть к реакционным чиновникам, пытавшимся задушить те здоровые и смелые всходы живой мысли, которые появились в среде гимназистов. Этим объясняется и резкий отзыв Гоголя о Нежинской гимназии в его письме к матери от 1 марта 1828 года, то есть незадолго до окончания курса. «Я не говорил никогда, – писал Гоголь, – что утерял целые шесть лет даром, скажу только, что нужно удивляться, что я в этом глупом заведении мог столько узнать еще…»

«Дело о вольнодумстве» лучше всего свидетельствует о том, насколько ошибочно традиционное представление, внушенное буржуазной историографией, о том, что Нежинская гимназия была целиком бесцветным и тусклым периодом в жизни писателя. В гимназические стены проникали свободолюбивые стихи Пушкина и декабристов, новые идеи и мысли, всколыхнувшие рутину и плесень затхлой провинциальной жизни нежинских существователей.

Лекции Белоусова, чтение книг, содержавших передовые идеи того времени, наконец самое «дело о вольнодумстве», разоблачавшее грязные происки реакционных педагогов, – все это во многом определило взгляды Гоголя, его стремление к благородным и справедливым идеалам, к службе «на благо человечества». Мысль о будущем, о своем призвании неразрывно слита у молодого человека с мечтой о службе государству, о том положительном гражданском идеале, который уже, хотя и смутно, сложился в его душе. Жажда прекрасного, стремление найти выход из тусклой обывательской обстановки захватывает Гоголя еще в его гимназические годы. С горечью он писал из Нежина в 1827 году одному из своих гимназических товарищей – Г. И. Высоцкому: «… Как тяжко быть зарыту вместе с созданьями низкой неизвестности в безмолвие мертвое! Ты знаешь всех наших существователей, всех населивших Нежин. Они задавили корою своей земности, ничтожного самодоволия высокое назначение человека. И между этими существователями я должен пресмыкаться…»