Голгофа - Последний день Иисуса Христа - страница 17

Иерусалимский храм занимал важное место в жизни евреев, и этому храму они платили основной налог в полшекеля в год. В ходу были различные шекели: иерусалимский, отлитый из серебра, весил 220 гранов. На одной стороне монеты было слово "Священный Иерусалим" и изображение чаши, которую называли горшком с манной. На обратной стороне была лилия и надпись: "Я буду словно роса, пока будет Израиль, а он будет возрастать, словно лилия".

Римляне пустили в обращение свои монеты, намереваясь вытеснить иерусалимский шекель. Их монеты отливались из золота весом 120 гран, но очень набожные евреи боялись даже прикоснуться к ним, потому что на них было изображение Цезаря Августа и надпись "Цезарь Август, сын Бога, отец страны". Одна из важнейших заповедей гласила, что евреи не должны поклоняться фальшивым богам и даже самое безобидное их изображение считалось нарушением заповеди. А еще ранее евреи подняли мятеж из-за того, что двенадцатый легион вошел в Иерусалим под боевыми знаменами с изображением Цезаря.

Если учесть, что почти три миллиона евреев уплачивали храму подать, которая весьма приближенно соответствует 25 нынешним центам с человека, то в храме набиралась сумма почти в 750 тыс. долларов. К этому прибавлялись ягнята в день пасхального заклания, ежедневные приношения для избавления от греха, подаяния богатых семейств, выручка от продажи жертвенных животных и птиц и, таким образом, в казну храма поступал весьма внушительный доход, в нынешнем исчислении превышающий миллион долларов.

В Палестине царила теократия и, следовательно, Иерусалимский храм являлся центром поклонения, царским дворцом и верховным судом страны. Люди исполняли многочисленные законы, главными из которых были обрезание и соблюдение покоя в день субботы. Обрезание считалось знаком приобщения мужчин к вере праотца Авраама. Оно давало им право участвовать в договоре, который Авраам заключил с Ягве. Обрезание сына на восьмой день всегда было радостным событием в Иудее.

Еврею было нелегко оставаться правоверным. Вероучение существовало в устной форме, что приводило к разногласиям между учителями, которые ради справедливости цитировали не только свой закон, но и "толкование" этого закона соперничающими школами раввинской мысли. Казалось, что закон зиждился на разночтениях.

Существовали законы, обычаи, правила на все случаи повседневной и семейной жизни. По субботам, например, женщина не могла выходить из дома в шерстяном или льняном пояске, с лентами в волосах, с бусами или серьгой в носу, или с перстнем без печатки, или с иглой без ушка. А если она и исполняла эти предписания, ей не полагалось совершать жертвоприношения в храме во искупление греха. А мужчине, в свою очередь, возбранялось покидать дом в сандалиях, подбитых гвоздями, в одной сандалии, если у него не болела нога, в металлическом нагруднике или шлеме. Женщина не могла уйти из дома с коробочкой пряностей или флаконом благовоний, а если она и решалась на это, то обязательно в знак искупления своей "вины" совершала жертвоприношение. Некоторые раввинские учения позволяли женщине появляться на людях со вставным или позолоченным зубом, хотя "мудрецы запрещали это".

Считалось, что если мужчина выходит из дома с яйцом саранчи или зубом шакала, а еще лучше с ногтем распятого на кресте, то это охраняет от заразы. Однако мудрецы запрещали такие средства.

Если болит поясница, ее нельзя растирать вином или уксусом, а только маслом, но ни в коем случае не розовым. А царским детям разрешалось врачевать раны розовым маслом, так как они использовали его и в обычные дни.

Отец семейства мог позвать повивалку в субботу и осквернить этот день ради роженицы и перевязать пуповину. Если случалось кому умереть в субботу, то в законе предусмотрено было и это: можно приготовить все необходимое для усопшего, забальзамировать и омыть его тело, при этом не двигая его членов. Из-под него позволялось вытащить постель и оставить тело на песке для дальнейшего сохранения; можно было подвязать подбородок, чтобы он не западал. В субботу нельзя было закрывать глаза покойника, это возбранялось и в другие дни и часы, когда душа еще не рассталась с телом.