Голос любви - страница 17

— Ты действуешь мне на нервы, тигренок, — неожиданно произнес он.

— Послушайте, Блю, не стоит…

— Превышать своих полномочий? По-моему, тигренок, у нас уже был разговор на эту тему. Я, кажется, ясно сказал, что ухожу!

Она поставила бокал на столик и устало посмотрела на него. Разговор происходил совсем не так, как она планировала. Ей не хотелось, чтобы Блю уходил. Но если она не могла ему приказать, то как иначе этого добиться?

«Просто попроси, глупенькая. Другого способа нет…»

Она поднялась, стараясь хотя бы внешне выглядеть не потерявшей самообладания. Он с нескрываемым интересом посмотрел на нее и покачал головой.

— Послушайте, — начала она. — Я не знаю, как сказать… — Она перевела дыхание. — Я никогда не умела говорить… но я хотела бы, чтобы вы остались. Это очень важно для меня… — Она замолчала, ожидая его реакции.

Он молчал.

— Всего на три недели. Ни днем больше. Пожалуйста… — произнесла она, тщетно пытаясь справиться с дрожью в голосе. Иначе ее слова будут выглядеть как мольба.

Блю по-прежнему молчал. Он направился к ней. В полумраке библиотеки черты его лица казались еще более привлекательными. Он подошел к камину, где стояла Симона, взял бокал из ее руки и дотронулся до ее щеки — так легко, что она едва почувствовала это.

Он поставил бокал на столик.

— Это только считается, что рюмка виски придает мужества, — произнес он.

— Я просила вас воздержаться от коммента… — начала она, но оборвала себя на полуслове, понимая, что он прав. — На самом деле я не так уж много пью, — как бы оправдываясь, добавила она.

— Я знаю. За весь сегодняшний вечер вы почти не притронулись к спиртному. Хорошо, допустим… Ну а сейчас-то, со мной, чего вам бояться?

Она молчала. Он протянул руку, чтобы снова дотронуться до нее, но она отпрянула, словно некий инстинкт предупреждал ее об опасности. Опасности, которая за все эти годы, после того как ушел Харпер, казалось, ни разу ей не грозила.

Уже давно ни один мужчина не прикасался к ней — по крайней мере так…

Отойдя от Блю на несколько шагов, она повернулась и смерила его взглядом. Облокотившись на каминную полку, он, как всегда, невозмутимо разглядывал ее. Он уже смотрел сегодня так не один раз за ужином, и всякий раз она отводила глаза, мысленно ругая себя за это.

— Уж вас я, во всяком случае, не боюсь, — произнесла она.

— Вот и отлично. Я не кусаюсь. — Его лицо осветилось улыбкой. — Разве что если сами попросите…

— Я не мазохистка, — буркнула она.

— Как знать… — Он как ни в чем не бывало допил остатки скотча из ее бокала. — По-моему, у каждого из нас в глубине души живет мазохист.

— Вы не отвечаете на мой вопрос. — «И все время сам задаешь тон разговору, когда это должна бы делать я», — добавила она про себя. Впрочем, в глубине души она почему-то против этого не возражала…

Он пожал плечами.

— Насчет трех недель?

Она кивнула.

— Вообще-то у этой работы есть свои преимущества… Например, у вас отличные духи, и каждый день наслаждаться их ароматом было бы не так уж плохо. Но… — Он внимательно посмотрел на нее, стараясь заглянуть прямо в глаза.

— Продолжайте. Я слушаю.

— Но несколько лет назад я дал себе две клятвы. Первая — никогда не делать работу, которая мне не нравится. А заниматься финансовым анализом для воротил международного класса — работа, как раз подпадающая под эту категорию. — Он поморщился.

— А вторая?

— Никогда не работать с людьми, которые мне не нравятся.

— А я вам не нравлюсь. — Слова Блю задели ее до глубины души, но она постаралась, чтобы он ни в коем случае не заметил этого.

— Была, впрочем, и третья клятва, — произнес он.

— Какая же? Говорите.

— Никогда не работать на женщину, с которой я хотел бы провести ночь. А именно этого я и хотел бы, Симона. Очень хочу. — Его взгляд, устремленный на нее, убедительно говорил, что он не шутит.

Он не ударил ее, даже не дотронулся… Да и как он мог это сделать, стоя неподвижно в трех футах от нее? Почему же Симона почувствовала, что у нее все переворачивается внутри?

— Я вам не нравлюсь, но вы хотите со мной переспать? — спросила она.

Он молча пожал плечами. Чувствуя себя все более неловко под его взглядом, Симона потупилась.