Голос над миром - страница 38
С Галеффи он провел всю сцену из третьего действия, перевоплотившись на время в Риголетто и показывая певцу каждый жест, выражение лица, каждый речитатив, взрывы гнева обманутого шута.
Сколько страсти и самых разнообразных чувств вкладывал Тосканини в свое исполнение! Как глубоко умел он проникать в сокровенные глубины музыки Верди!
Во время одной из репетиций, в перерыве, Тосканини пришлось принять в своей артистической уборной непрошеного посетителя, который во что бы то ни стало хотел поговорить с великим маэстро. Секретарю театра «Да Скала» Аните Коломбо не удалось его выпроводить, и она очень волновалась, видя, что назойливый субъект никак не уходит.
Когда незнакомец наконец удалился, Анита Коломбо попросила у маэстро извинения за то, что не смогла предотвратить это вторжение.
— Ничего, — ответил Тосканини, — пока он говорил, я мысленно повторил все четвертое действие.
— Но кто это был? — спросила Коломбо.
— Право, затрудняюсь вам ответить, — улыбнулся Тосканини.
После генеральной репетиции, сняв костюм и грим, я, сгорая от нетерпения, решила узнать суждение Тосканини о моем исполнении. Я выбежала со сцены и в коридоре столкнулась с Тосканини; он вместе с синьорой Карлой и несколькими друзьями уже направлялся к выходу.
Маэстро сразу понял, что́ я собираюсь у него спросить. Он обнял меня и громко сказал:
— Дорогая малышка, если ты споешь так же и на премьере, нас ждет успех, какой «Ла Скала» не снился тридцать лет!
Не могу не привести отзывов обо мне крупнейших музыкальных критиков Милана.
На страницах «Коррьере делла Сера» Чезари писал: «…удивительная чистота пения сочетается у Тоти Даль Монте в партии Джильды с редкой способностью легко передавать все оттенки чувств, даже в наименее выигрышных эпизодах. Ее исполнение отличается изяществом, но без манерности и слезливости. Красота голоса в сочетании с естественной фразировкой говорит о подлинном искусстве».
А вот рецензия Орефиче в «Секоло»: «Тоти Даль Монте преподнесла нам очередной сюрприз, спев сцену смерти на одном дыхании, как это и мыслилось Верди, и прекрасно модулируя голос».
Карло Гатти в «Иллюстрационе итальяна» отмечал: «Эта превосходная и умная драматическая актриса, обладающая серебристым, нежным и звонким голосом, блистательно выдержала испытание, и ее смело можно назвать одной из наших многообещающих и талантливых певиц».
В заключение приведу еще одну выдержку из «Коррьере делла Сера»: «Такого исполнения роли Джильды мы не слышали уже много лет».
Среди множества людей, пришедших поздравить меня с успехом, я увидела и Лусарди, самого грозного импрессарио того времени. Он пришел с таким большим букетом цветов (вещь для него неслыханная!), что еле протиснулся в дверь.
С ним были связаны контрактом такие замечательные певицы, как Лабиа, Муцио, Скаччати. Однажды они по собственной инициативе из симпатии ко мне пришли к Лусарди и сказали:
— Теперь вы можете быть довольны. Наконец-то вы нашли певицу, которую так долго искали!
— Кто это? — удивился Лусарди.
— Тоти Даль Монте.
— Конечно, конечно, она молодец, поет хорошо, но не будем преувеличивать, — ответил Лусарди.
И вот он положил на мой стол букет цветов, не проронив ни слова, сел рядом, затем встал, поцеловал меня и удалился.
Молчание грозного импрессарио ясно показало, что мой успех поразил его.
И на этот раз я поселилась в пансионе синьоры Поли на виа Паскуироло, 3. Я, конечно, могла снять номер в первоклассной гостинице, но предпочла приятную и дружескую атмосферу, царившую в пансионе синьоры Поли. К тому же моя добрая хозяюшка сделала вид, будто не замечает, что я приехала к ней с моей любимой собачкой Пирипиккио.
Я всегда обожала собак. Их у меня было несколько, хотя они и доставляли мне массу хлопот и неприятностей. Сейчас моим тираном стал Жолли, на редкость красивый чистокровный английский пудель с серебристо-серой кудрявой шерстью.
Вместе со мной и собачкой в пансионе синьоры Поли появилась весьма любопытная фигура — мой личный секретарь, элегантный, но немного тучный испанец, не расстававшийся с моноклем, «muy valiente senor Colodron».