Голос над миром - страница 46
Я слышала многих крупнейших певиц, но голос Нелли Мельба отличался редкой красотой, и ее артистическая карьера была блистательной. Незабываемы ее выступления в «Богеме», «Травиате», «Фаусте». Чарующими трелями Нелли Мельба пленяла зрителей многих стран. Широкой известностью пользовались ее концерты в лондонском «Альберт-холле». А по горделивой осанке и манерам она была поистине королевой.
Когда я, заранее разрекламированная ловкими пресс-агентами, ступила на землю Австралии, великая певица, возможно, опасалась моих покушений на ее славу. Но после первой же встречи всякие подозрения и недоразумения между нами исчезли.
Наша труппа дебютировала в театре Мельбурна оперой «Богема». Партию Мими исполняла Нелли Мельба; эту честь замечательная австралийская певица безусловно заслужила.
Я устала с дороги и, честно говоря, охотно бы отдохнула, тем более что на следующий вечер мне предстояло петь Лючию. Но мистер Тейт заставил меня надеть лучшее вечернее платье и отправиться с ним в театр.
Мне была отведена ложа первого яруса, вся в цветах, украшенная белыми, красными и зелеными лентами.
Публика Мельбурна отлично понимает музыку, она с глубоким вниманием слушала пение Мельбы, которая, несмотря на свой возраст, сохранила редкую красоту и выразительность голоса.
Помнится, лет десять назад мой друг журналист Альберто Бертолини в одном из своих репортажей рассказал о посещении Лилидальского кладбища, где похоронена Нелли Мельба. На ее могиле высечены на мраморном памятнике грустные слова Мими из третьего действия: «Addio senza rancor».[8]
А в тот вечер Нелли Мельба, верно, в сотый раз исполняла партию Мими. Зрители уже заметили меня и с любопытством разглядывали молодую итальянскую певицу. Перед началом второго действия в переполненном зале раздались громкие рукоплескания.
Я крайне удивилась, а сидевший рядом со мной Тейт поспешно сказал:
— Встаньте, Тоти. Это вам аплодируют.
Я в смущении поднялась и неуверенно поблагодарила зрителей. За сценой Мельба спросила, кому адресованы аплодисменты. Ей ответили, что это приветствуют Тоти Даль Монте. Думаю, такая новость не доставила ей особого удовольствия.
На следующий вечер я пела в «Лючии ди Ламмермур». Уходя после первого действия за кулисы, я заметила, что в ложе у просцениума сидит Нелли Мельба. У меня создалось впечатление, что она внимательно следила за мной и вслушивалась в каждую ноту. Вот окончилась сцена безумия. И тут случилось нечто невероятное. Обычно такая сдержанная и чопорная мельбурнская публика, забыв о правилах хорошего тона и благоразумия, начала неистово аплодировать, да так долго, что пришлось прервать спектакль.
Тогда Нелли Мельба, в своем роскошном вечернем туалете, с бриллиантовой диадемой на голове, царственной походкой прошла на сцену и протянула мне чудесный букет цветов. Потом она обняла меня и сделала зрителям знак умолкнуть. В наступившей тишине Мельба сказала:
— Это я привезла ее вам.
Пусть будет так, хотя, по правде говоря, она до этого никогда меня не видела и не слышала.
Все последующие дни Нелли Мельба была со мной бесконечно мила, и между нами установились самые дружеские отношения.
Несмотря на это, журналисты распространили легенду о своеобразном соперничестве между австралийской примадонной и «итальянским соловьем». Критики прибегали к довольно искусственным сопоставлениям, обычно в мою пользу. Словом, делалось все, чтобы нарушить добрые отношения между нами.
Я уже говорила, что Нелли Мельба приближалась к закату своей славы, я же была почти в самом расцвете моей артистической карьеры. Поэтому тут не могло быть и речи о каком-либо сравнении, но печать сделала свое дело, как я ни старалась избежать даже намека на какое-либо соперничество. К тому же я вообще отношусь резко отрицательно ко всякого рода «турнирам» между певцами.
На одной из подаренных мне Нелли Мельбой фотографий есть такая надпись: «Дорогая Тоти, Вы прекрасная артистка, и Вас ждет великий успех, чего я Вам от всей души желаю. Нежно Вас обнимаю».
После Мельбурна мы со все возрастающим триумфом гастролировали в Сиднее, Аделаиде, Перте. В течение немногим более четырех месяцев мы дали восемьдесят шесть спектаклей, проехав тысячи километров по бескрайним равнинам. Это был настоящий подвиг.