Голос над миром - страница 57
Фактически за каждую минуту пения я получала тысячу лир, что в те времена было поистине рекордом!
На «бис» я постоянно исполняла старинную английскую песенку «Ку-ку-ку», своеобразное подражание пению кукушки. Австралийцы были от нее без ума. Исполнять ее было очень легко, а эффект она производила огромный, прежде всего потому, что мне всегда было присуще чувство юмора. Длилось это мелодичное «Ку-ку-ку» ровно минуту, а когда я возвращалась после выступления в артистическую уборную, мой партнер баритон Беуф встречал меня словами:
— А вот и наша плутовка явилась!
Успех наших выступлений поистине превзошел все ожидания.
Покинув Австралию, мы направились в Новую Зеландию, эту страну сельской идиллии. Четыре дня путешествия от Сиднея до Веллингтона не доставили мне особой радости. На море бушевал шторм, да и чувствовала я себя неважно: сказывалось утомительное турне по Австралии. Но едва я вступила на берег на редкость красивой Новой Зеландии, как сразу почувствовала себя лучше.
В Новой Зеландии мы пробыли примерно месяц, выступая с концертами в Окленде, Веллингтоне и в других городах. Специально для выступлений в Новой Зеландии я разучила несколько песен племени маори, отличающихся бешеным ритмом и своеобразной напевностью колыбельных. Как известно, маори — коренные жители этого архипелага.
С британскими поселенцами они живут теперь мирно. Там очень много смешанных браков, и этому никто не препятствует. По моим наблюдениям, маори — крепкое, здоровое племя, отнюдь не находящееся в состоянии деградации.
В период своего пребывания в Новой Зеландии я наконец-то смогла вдоволь поесть моих любимых устриц. Они здесь очень крупные и удивительно вкусные. Вскоре о моем пристрастии к этой морской живности стало известно всем, и, куда бы я ни приезжала, в мою честь устраивали устричный банкет.
На этой земле первозданной красоты с мягким, здоровым климатом, простыми старинными обычаями я почувствовала себя счастливой. Местные жители на первый взгляд показались мне довольно замкнутыми, не склонными к бурным эмоциям. Но после первых же концертов от их сдержанности и замкнутости не осталось и следа, и не раз зрители награждали меня в конце выступления оглушительными аплодисментами.
На следующий день после нашего отъезда из Новой Зеландии там произошло сильное землетрясение, буквально опустошившее провинцию Окленд и нанесшее огромные разрушения столице.
Несколько лет назад, когда я находилась в Риме, английское посольство прислало ко мне грациозную девушку-маори с просьбой послушать ее и сказать, есть ли у нее голос. Звали ее Мина, и она сказала, что хочет учиться пению под моим руководством. У девушки был непоставленный, но довольно сильный от природы голос, чем-то напоминавший трели птиц ее далекой родины. Однако вскоре нам пришлось прервать занятия, так как Мина заболела.
У бедняжки начала ослабевать память, ее преследовали кошмары, пришлось срочно отправить девушку домой. Я очень огорчалась, тем более что после отъезда Мины долго не получала от нее никаких вестей.
Наконец однажды пришло письмо из Новой Зеландии. Сестра больницы, в которой лежала Мина, сообщала мне, что девушка постепенно приходит в себя, а в конце добавляла, что Мина очень часто вспоминает обо мне.
И вот совсем недавно ко мне нежданно-негаданно явился один юноша-новозеландец. Он рассказал, что Мина выздоровела и посылает мне скромный подарок — булавку, инкрустированную в стиле маори кусочками эмали.
Мне хочется добавить еще несколько подробностей о моем втором турне по Австралии. Пожалуй, с этой далекой страной связаны мои самые лучшие воспоминания, и я испытываю искреннюю благодарность и симпатию к ней. До сих пор мною иногда овладевает настоящая тоска по прекрасной Австралии, и я радуюсь, когда слышу разговоры о ее бурном развитии и блестящем будущем.
Кроме больших городов, таких, как Сидней, Мельбурн, Брисбен, Аделаида, я с нежностью вспоминаю и о небольших селениях, куда надо добираться через бесконечные степи и целые леса эвкалиптов.
В Южном Уэлсе, что расположен неподалеку от Брисбена, компания знакомых пригласила меня на пикник в лесу. Привлеченные, а может быть, напуганные нашим вторжением, с веток внезапно вспорхнули и закружились в воздухе сотни на диво красивых зелено-голубых попугаев, устроивших оглушительный концерт, не знаю уж, в нашу ли честь или в знак протеста.