Голос Тайра. Жертва порока - страница 8

— Болотная, — закончила я за него.

Мы переглянулись и расхохотались.

— А не выпить ли нам? — отсмеявшись, поинтересовался старый джентльмен.

— Что вы господин Молар, — я округлила глаза и в притворном ужасе захлопала ресницами. — Как можно?! Еще же раннее утро!

— Чаю, моя дорогая, чаю. А вы что подумали? — тут же выкрутился господин Молар.

— Именно так я и подумала, господин Молар, именно так. — Это была наша с ним своеобразная игра, которая всегда начиналась и протекала по одному и тому же сценарию, ну за исключением, некоторых моментов, вот как сегодня.

Несмотря на то, что этот старый сплетник несколькими словами мог разрушить жизнь или карьеру какому-нибудь аристократу или богатею, он никогда не делал гадостей темп, кто ему нравился. А я нравилась. Чем и гордилась.

После того, как чай был приготовлен и все необходимое появилось на столе, а из чашек поднимался ароматный парок (кстати говоря, в такую жару, горячий чай разве что нюхать и было можно), мы с господином Моларом уселись, по обе стороны стола друг напротив друга, он, наконец, первый задал вопрос:

— Итак, птичка моя, что ты хотела мне рассказать?

— Мммм… — я в этот момент весьма неосторожно сунула в рот конфету и, ожидаемо, увязла в ней зубами, потому могла лишь невнятно мычать и страшно вращать глазами.

— Ох, Рианна, — покачал головой главный сплетник нашей страны. — Вы же привлекательная молодая женщина, магически одаренная, к тому же, когда же вы научитесь правильно вести себя в приличном обществе. Ведь зачастую, то впечатление, которое вы производите при первой встрече, имеет самое большое значение для развития дальнейших отношений.

— А что, я плохое впечатление произвожу? — я, наконец, расправилась с конфетой. — Вроде никто никогда не жаловался на отсутствие у меня манер.

— Конечно, никто и не пожалуется, — кивнул седой головой господин Молар, — но выводы сделают и сплетни пустят. А это, как вы прекрасно знаете, моя дорогая, еще никого до добра не довело! — он наставительно выставил вверх указательный палец. — Приличной молодой леди негоже, чтобы о ней сплетничали.

— Так я и не леди, и дара у меня нет. Вон, даже и академии выгнали на третьем курсе, чтобы не позорила их, — фыркнула в ответ и потянулась к следующей конфете. — Ай! За что?! — это меня бесцеремонно шлепнули по запястью.

— Для профилактики, — резюмировал мой оппонент. — Излагайте, что вы там хотели мне рассказать.

Я смирилась с тем, что сладкого мне больше не видать, а горячий чай пить в такую жару не хотелось совершенно, поэтому сложила ручки на коленях, опустила реснички и тихим, молящим голоском начала излагать.

— Да я в общем-то не рассказать пришла. Я к вам за информацией пришла, господин Молар. Мне очень-очень-очень… — в этом месте я молитвенно сложила ладони перед собой и жалобно-жалобно посмотрела на старого джентльмена, — нужна ваша помощь.

— Ай, молодец, — покачал головой дядюшкин журналист. — Ай, актриса. Сцена по тебе плачет негодница.

— Это почему это я негодница?

— Да потому что совершенно не жалеешь старика. А у меня годы уже, сердце слабое, лекари вон опять-таки на сосуды пеняют, суставы ломит…

— Ой, да ладно вам, — я махнула рукой и сбросила с себя невинно-просящую личину. — Вы еще многим молодым фору дадите.

— Ладно, хватит уже подхалимничать, — и не обращая внимания на мои нахмуренные брови и горячее желание доказать, что подхалимничать и не собиралась, господин Молар продолжил, — говори уж, помогу чем смогу.

Я победоносно улыбнулась, сцапала все-таки еще одну конфету и, откинувшись на спинку стула, произнесла:

— Мне бы побольше информации о лорде Нейросе. И еще больше, о его доченьке, не знаю, как зовут, но она у него вроде бы единственная.

— Единственная, — подтвердил господин Молар, — но из его глаз тут же исчезло всякое веселье, и он как будто бы подобрался весь, стал серьезным, — а что там с его дочерью?

— А что с ней? — я хлопнула ресничками и отложила так и не раскрученную конфету на край стола. — Вот я к вам и пришла узнать, что там с ней.

Но господин Молар не спешил отвечать, более того он удивил меня безмерно, когда оперся обеими руками о столешницу, приподнялся и подался вперед, чтобы быть поближе ко мне. А потом как рявкнет, я аж подскочила, вместе со стулом, между прочим: