Голос во тьме - страница 10

— Вы оторвали одному руку, а второму сломали две трети ребер, пока ваш пес отъел конечность третьему. Вы имеете в виду, что такое поведение для вас нехарактерно?

— Да, — Лонгсдейл сморгнул дымку. — Это то, что вы называете «появлением другого»? Я раньше никогда не задумывался…

Рыжий в нетерпении пнул комиссара задней лапой.

— Вам вспоминается что–нибудь? Имя, фамилия, название места, лицо какого–нибудь человека?

— Нет, — ответил Лонгсдейл. — Ничего подобного.

«Интересно, узнает ли он пиромана, если увидит?»

— Ладно, оставим это пока. Что можете сказать о нападавших?

— Они находились под гипнотическим воздействием. До того, как ощутили боль. Но, к сожалению, пока они не придут в себя, и я их не осмотрю, я ничего не могу сказать точнее.

— Это мы устроим, — кивнул Бреннон. — Перейдем к пункту два. Визит пиромана.

— Я не могу зачаровать весь департамент от прихода посторонних. Это просто бессмысленно: здесь все время много новых людей. Но я установил следящие амулеты всюду, кроме морга и… и приемной, — со вздохом признался консультант. — Потому что…

— В морге Кеннеди, а в приемной толчется толпа народу, за всеми не уследишь, — буркнул комиссар. — Чем наш гад и воспользовался. Какого черта он полез именно в морг — ума не приложу, но я застал его именно там.

— Вы думаете, что он прав?

Бреннон потер баки.

— Не знаю, — наконец неохотно сказал он. — Но я был бы признателен, если бы вы посмотрели на труп. В нем на первый взгляд нет ничего сверхъестественного, но… но мало ли.

— Хорошо. Вам не кажется, что на мисс Шеридан могли напасть враги этого чародея?

— Ему, видимо, не кажется, — злобно ответил комиссар. — А вот мне уже кажется все, что угодно. Ей–богу, первый раз хочу, чтоб это оказался обычный полоумный маньяк.

Пес тихо, сочувственно посопел.

Едва переступив порог больницы, Бреннон уловил витающую в воздухе напряженность. Персонал жался по углам, а то и вовсе разбегался в стороны, словно опасаясь, что комиссар начнет зверствовать прямо с порога.

«А у меня есть для этого повод?» — хмуро подумал Натан, увидев главного врача, который лично спешил ему навстречу. Старичок был бледен и явно напуган.

— Прошу прощения за небольшую задержку, сэр…

— Они пригодны для разговора?

— Ну, видите ли, сэр…

— Вы что, все еще накачиваете их морфином?

— Н-нет, сэр, боюсь, надобность в этом уже отпала.

— Боитесь? — медленно повторил Бреннон. Главврач принялся лихорадочно протирать пенсне.

— Понимаете, конечно, их травмы и серьезнейшая кровопотеря…

— Короче!

— Мы нашли их мертвыми сегодня утром, — скороговоркой выпалил врач.

— Черт побери!!

Клерк за стойкой дернулся всем телом, доктор отшатнулся.

— Стоять, — комиссар уставился на целителя, и тот мигом покрылся испариной. — В каком это смысле — вы нашли их мертвыми? Вы не знаете, от чего они умерли?

— Нет, — прошептал врач. — Они просто умерли и все. Без всякой причины. Клянусь, сэр, и готов созвать комиссию из самых лучших специалистов, чтобы они подтвердили: вашим подозреваемым была оказана вся необходимая помощь! Наиболее тяжелым было состояние пациента с раздробленными ребрами, но двое других…

— Где? — процедил Бреннон.

— Мы увезли их в больничный морг, сэр.

— Отлично. Ходу!

Врач покорно засеменил впереди, не затыкаясь ни на минуту:

— Сэр, во время революции, видит Бог, я обработал больше оторванных конечностей, чем извлек пуль! Я совершенно уверен в работе своих врачей и гарантирую, что эти двое получили надлежащую помощь…

— От чего же тогда они умерли? — сквозь зубы спросил комиссар, хотя уже догадывался об ответе.

— Я не знаю, сэр, — доктор с трудом оттянул тяжелую дверь морга, и Натан нетерпеливо рванул ее на себя. Подрагивающий палец врачевателя указал на три топчана, укрытые старыми простынями. Бреннон сорвал их одну за другой; из–под третьей на пол выпорхнула записка.

— Она лежала на груди пациента, — сказал врач. — Мы оставили все, как было.

Натан развернул лист и в первую же секунду узнал почерк. От ярости в глазах на миг потемнело, и лишь потом комиссар разобрал три строчки:

«Это не я.

Нашел их такими.

Mortiferum somno.»

Эта записка от пиромана не сгорела — видимо, его желание оправдаться было сильнее, чем тяга к уничтожению следов.