Голос во тьме - страница 19

— Бирн, Рейден — со мной, — приказал комиссар. — Сержант Эйр — за старшего. Испортите место преступления — голову оторву!

Смотритель сидел между полицейскими и тер руки тряпкой, в которой Натан с трудом узнал наволочку.

— Вот, сэр, — сказал Джойс. — Он все время такой.

— Он так сидит с тех пор, как мы его нашли, — добавил Киннар. — На вопросы не отвечает и ничего другого не делает.

Смотритель был сухопарый, высокий старик лет за шестьдесят. Из–под шапки со значком парка клочьями свисали редкие седые волосы. Форменное пальто, сюртук, брюки и сапоги — все покрыто пятнами крови и мозга. На руках и лице — царапины от осколков костей. Один, мелкий и белый, застрял в глубокой царапине поперек носа.

— Что с ним? — спросил комиссар. Джен присела перед стариком на корточки и положила руки ему на запястья. Смотритель даже не шелохнулся. Ведьма взяла его за колючий от седой щетины подбородок и приподняла ему голову так, чтобы смотреть в глаза.

— Думаете, это снова оно, сэр? — тихо уточнил Бирн.

— Оно?

— С той стороны, — сказал детектив. На его лице (на части, способной что–то выражать) отразилась досада пополам с недоверием. Бреннон не мог его осуждать — он иногда задумывался, не пора ли ему самому сдаться в ближайшую дурку, а все дела передать Бирну. Из четверых детективов Натан наметил в свои преемники именно его. Ведь, черт подери, комиссар отдела особо тяжких должен иметь трезвый, здравый и рациональный взгляд на вещи!

Взгляд старика постепенно становился осмысленным, хоть и растерянным; хаотичные манипуляции с тряпкой постепенно прекратились. Смотритель уставился на Джен, перевел глаза на окровавленную наволочку, глухо вскрикнул и выронил. Ведьма, не вставая, обернулась к комиссару:

— Глубокий гипноз. Полное подчинение, утрата собственной воли, помрачнение рассудка — ну, в общем, весь комплект.

— Ааа, Боже мой! — хрипло заорал смотритель и шарахнулся от тряпки. Полицейские схватили его, и он заполошно забился в их руках, опрокинув табуретку.

— Имя, фамилия, — сказал Бирн, — место рождения и проживания, род занятий.

— Господи, Господи! — завывал смотритель, выдираясь из рук полицейских, как полоумный.

— Он помнит что–нибудь? — спросил Бреннон. Ведьма покачала головой и поднялась:

— Скорее всего, ничего. Но ему и без воспоминаний есть от чего испугаться.

Комиссар огляделся: в тесной прихожей все было покрыто кровавыми отпечатками, начиная с двери и заканчивая корзиной с грязным бельем.

— Ну хватит, хватит, — Бирн, повернувшись к старику правым боком, похлопал его по плечу. — Никто вам не причинит вреда, если вы только сами себя не покалечите, коли будете так дергаться. Видите, полиция уже здесь, и вы под защитой.

— О Боже мой, — просипел старик и безвольно обмяк. — Сколько крови… почему я весь в крови? Я умираю? Я ранен? Опять? Когда?

— Вы были ранены? Когда?

— В революцию, — еле ворочая языком, ответил смотритель. — В революцию, сынок… — и без сознания повис в руках полицейских.

— В департамент, сэр? — обернулся Бирн.

— Вези, — тяжело вздохнул комиссар. — Эти двое пусть везут, а ты осмотрись здесь, — он поманил за собой ведьму и вышел. Кровавые следы тянулись по дороге к каморке смотрителя. Бреннон направился назад к месту преступления.

— Он ничего не вспомнит? — полувопросительно сказал он. — Даже если ты с ним поработаешь?

— Не знаю, — неуверенно ответила Джен. — Гипноз — не самая сильная моя сторона.

— Со мной же справилась.

— Вы не ожидали подвоха. И потом, загипнотизировать — это одно, а вернуть память жертве гипноза — совсем другое.

— Это твой сородич? — спросил Бреннон. — Узнаешь руку?

— Нет, — раздраженно огрызнулась ведьма. — Не сородич, говорила же!

— Уверена? Или покрываешь кого?

— Нет! Спросите у Лонгсдейла, если не верите!

— Ладно, не ершись, — примирительно сказал комиссар и сделал в памяти зарубку насчет Лонгсдейла. Ведьма обиженно нахохлилась. — Но если он не колдун, не человек, не нежить или нечисть — то что же это за холера?

— Не знаю, — процедила Джен, — но эта холера очень любит высоких стройных темноволосых девушек вроде вашей Маргарет. Так что я бы на вашем месте задумалась насчет ее приятеля–чародея. Пока не поздно.