Голос во тьме - страница 7
— Смесь того и другого.
Мисс Шеридан вздрогнула от прикосновения холодной мази и его сухих теплых пальцев. Энджел принялся по кругу втирать мазь в огромный синяк на все плечо. Кожа немного позудела, но боль почти сразу же прошла. Хотя это все равно было совершенно неприлично! Маргарет притянула к себе банку и понюхала.
— Неужели вы его сами сделали?
— Вас что–то в этом смущает?
Он спросил таким тоном, что девушка вся зарделась и предпочла оставить банку с ее содержимым в покое. Энджел вытер руку платком, закрыл банку, убрал ее в чемоданчик… и невозмутимо растянулся на постели рядом с Маргарет, откинувшись на подушки и забросив длинные ноги на спинку кровати.
— Эй!
— А сейчас, юная леди…
— Вы что?! Это же нельзя! Неприлично!
— А сейчас, юная леди, подумайте и скажите: почему «замри и смотри» на них не подействовало?
Маргарет сама замерла от неожиданности вопроса и нахмурилась, покусывая губу. В самом деле, оно ведь действовало, но почему–то не так, как надо! Будто ему что–то мешало… или она посто неумеха. Редферн выжидательно смотрел на нее, утопая в подушке, и девушка наконец неохотно призналась:
— Потому что я недостаточно сосредоточилась.
— Недостаточно сосредоточились на желании выжить?
— Но на меня еще ни разу не нападали во время чтения заклинаний, да еще и с ножом! Это как–то сбивает с мысли.
— Расскажите все по порядку. И не опирайтесь на это плечо, пока мазь не впитается.
Мисс Шеридан завернулась в одеяло, как гусеница, улеглась на бок, оставив открытым плечо, и начала с того момента, когда несчастная мисс Тэй познакомилась с «замри и смотри».
— Любопытно, — сказал Энджел, когда девушка закончила. — Очень странное поведение для пьяных.
— Почему? То есть я не разбираюсь в поведении пьяниц…
— Зато я разбираюсь. И думаю, вы уже знаете, отчего ваше заклятие не сработало.
— Тогда вы знаете больше меня. Оно что, не действует на пьяных?
Энджел раздраженно цокнул языком. Маргарет засопела. Почему она вообще должна об этом думать после таких страданий?! «Замри и смотри» ведь срабатывало, просто всего лишь на пару секунд!
— Давайте, девушка, думайте! Вы же сами все видели, просто не анализируете!
Маргарет тяжело вздохнула. Слова «Давайте, думайте!» и «Анализируйте! Рассуждайте!» уже, должно быть, навеки высечены в ее мозгу. Она снова сосредоточилась на неприятных воспоминаниях и недовольно пробубнила:
— Я же не знаю, что обычно делают пьяные бандиты, когда хватают жертву.
— Вы клянчите подсказки, юная леди. Ну ладно, вот вам одна: с чего вы взяли, что они пьяны?
Маргарет вздрогнула и села в кровати. Но если они не были пьяны и не хотели ее ограбить… ведь никто из них и бровью не повел в сторону денег! И… и… зачем этот рыжий хотел ткнуть ее ножом в лицо?!
— Видите, — тихо сказал Энджел: он вдруг оказался совсем рядом, обеспокоенно глядя на девушку, — все куда хуже, чем просто неудачное ограбление.
— Они повторяли одно и то же, как заведенные, — прошептала Маргарет; ее пробрал озноб. — И этот рыжий… я думала, он просто угрожает, но он не угрожал, он хотел ткнуть меня ножом в лицо! Зачем ему тыкать ножом в лицо?!
— Чтобы отрезать.
Девушку бросило в такую дрожь, что зубы застучали. Энджел помедлил и прижал ее к себе, так осторожно, будто опасался повредить. Маргарет зажмурилась и вцепилась в него изо всех сил: только так она чувствовала, что хоть немного в безопасности. Он на миг напряженно застыл, а потом обнял ее гораздо крепче.
— Как заведенные, Маргарет, вы правы: кто–то подчинил этих троих своей воле, и потому ваше заклятие так плохо на них действовало. Вы еще слишком неопытны, чтобы перебить чужие чары.
— Н–н–но… может, они просто сумасшедшие уб–б–б… — она захлебнулась словами. Кто же станет отрезать лицо еще живому человеку?!
— Если б они были просто убийцами, то «замри и смотри» подействовало бы в полном объеме. Но кто–то отдал этим людям определенный приказ, и они его выполняли, даже не задумываясь о том, что делают и зачем.
— О Боже, — выдавила девушка. — О Господи.
Она прижалась к нему, дрожа всем телом. Как же ей теперь выйти на улицу, если даже дома ее могут настигнуть?! Любой человек, даже мама, подчинившись чьей–то воле…