Голоса ночи - страница 59

Она ударила ладонью по столу.

– Не ори, – спокойно попросил Саша. – Слушай, а ты не хочешь узнать, что с Юркой?

– Нет! – отрезала девушка.

– А зря. Интересная история.

– У меня взяли отпечатки пальцев… – пробормотал Юра, снова поднимая голову.

– Ну и что? – брезгливо ответила Анжелика. – У всех взяли.

– Вам – все равно.

– А тебе?

– Понимаешь, – вмешался Саша. – Юра, оказывается, был у вас на днях. Буквально в тот самый вечер. И – наследил.

– Да ты что? – Анжелика даже слегка привстала из-за стола. – Как это, ты у нас был? К кому ты сюда приходил?!

– К нему, – убито вымолвил Юра.

– К Игорю, тебя же дома не было, – перевел Саша. – Я тебе могу одно сказать – он его не убивал.

– Он уже был убит, – качнул головой Юра.

Анжелика в ужасе смотрела на них, потом вдруг почувствовала, как грудь сдавило удушье. Она хрипло прошептала:

– Сигарета – твоя?!

– Его, – ответил Саша.

– Моя, – кивнул Юра. – Анжелика… Я понимаю… Тебе трудно… Но я его не трогал… Я его не убивал…

Она обвела кухню тоскующим бессмысленным взглядом. Действительность расползалась, как гнилая тряпка, в ней появлялись дыры, мысли путались и застревали в них, как в паутине.

– И ты мне врал? – спросила она.

– Он думал, ничего не откроется, – вступил его защитник. – А следователь вдруг взял у него отпечатки. Это раз. И сейчас, буквально перед твоим приходом, сюда приезжали и взяли отпечатки у его матери. Это два.

– А мать его при чем?! – К Анжелике вернулось нормальное дыхание. – Она что, тоже припутана к этой мерзости?

– Мать его тут тоже была, – как-то смущенно ответил Саша. – Да он сам тебе расскажет.

– Нет, – отказался тот.

– Что значит «нет»? Девчонка тебя будет вытаскивать, а ты отказываешься ей даже объяснить? – Саша возмущенно тряхнул его за локоть. – Нет, ты уж сам расскажи.

– Откуда это я буду его вытаскивать? – забеспокоилась она.

– Из тюрьмы, – холодно ответил Саша. – Сама понимаешь, тут нашли их отпечатки, им нужно подтверждение, что они бывали здесь. А ты, ворона, талдычила у следователя свое – никто в гости не ходил. Ты должна будешь подтвердить, что Юра со своей мамой как-то зашли на чай. И больше ничего от тебя не требуется.

– Ничего я не подтвержу! – взвизгнула она. – Какое свинство! Им было лень мое алиби подтвердить, а я должна их выгораживать? Пусть убирается отсюда!

– Я пойду… – загнанно сказал Юра и действительно стал выбираться из-за стола. Анжелика тоже вскочила, чтобы держаться от него подальше. Но он не сделал ни единого движения в ее сторону. Его шатало. Он держался за край стола и повторял:

– Ей конец, и мне конец.

– Сядь! – крикнул Саша. – Сядь, дурак!

Он силой усадил его обратно. Анжелика прижалась спиной к стене, губы у нее побелели. Через минуту, не дождавшись продолжения сцены, она спросила:

– Кому это конец? Мне?

– Маме… – Юра вдруг часто и тяжело задышал, закрыл лицо ладонью и заплакал.

– Маме? – Она слегка отошла, увидев, что он ей в самом деле не угрожал. Но за стол сесть не решилась. Этот плачущий двухметровый парень не внушал ей больше страха, но видеть его было неприятно. Она обратилась к Саше: – Ты можешь мне объяснить, что они с мамой сделали и почему ты их выгораживаешь? Мне бы так помогал на следствии, вместо того чтобы сплетни разносить!

– Я не сплетни разносил, я тебе помог.

– Чем это?

– Мало ли кто мог узнать про бриллианты? А ты смолчала бы, а это подозрительно. Чем больше следователь будет знать, тем лучше для тебя. Тебе скрывать нечего.

Она недоуменно посмотрела на Юру. Саша, осторожный Саша, впервые столь открыто обсуждал их дела в присутствии постороннего свидетеля. Ей пришла в голову дикая мысль, а настолько ли Юра посторонний? Его появление в доме в ту ночь… Его страх. Его скрытность, нежелание идти к следователю. Все это можно теперь объяснить страхом за себя и за мать. Но поведение Саши, его непонятная откровенность? Она поманила его, и он вышел за ней в коридор. Там она приперла его к стенке:

– Он что, все знает?!

– Нет, – от Саши пахло вином и табаком, глаза припухли, как всегда после алкоголя. Он выглядел ничуть не смущенным и не растерянным. – Он ничего не знает.