Голова античной богини - страница 35

— Не надо, Станислав Сергеич! Эти добры молодцы, — она показала рукой на Олега и Сергея, — и так уж натворили дел. А это чудо! Понимаете, чудо!

Станислав Сергеевич понимающе взглянул на неё, улыбнулся и медленно поднялся на ноги.

Витя расслышала, как он прошептал:

— Какая красота!.. Какая поразительная красота! Действительно чудо!..

— Правда? Я чуть не разревелась, когда увидела, — тихо сказала Витя.

— Ну, это тебе простительно. Девчонки любят поплакать, — не упустил случая подковырнуть Станислав Сергеевич.

Витя пристально поглядела ему в глаза. Они были добрые, и слова не показались ей обидными. То, чего она не спустила бы никому, Витя мгновенно простила Станиславу Сергеевичу, Стасу, любимому другу детства отца.

— Я не потому, что девчонка. Просто красиво. Я закрыла глаза и увидела её живой. Она смеялась и бежала по зелёной траве к такому синему морю, какого, наверное, и не бывает…

Станислав Сергеевич сделался серьёзным.

— Странно! Я тоже, глядя на это лицо, видел живую девушку. Талантливый человек высекал её из мрамора…

— Я и его видела… Такой могучий, добрый старик…

— Это Лисипп. Наверняка Лисипп. Теперь я в этом почти уверена, — сказала Елена Алексеевна.

— Ты погляди повнимательней, батя. Ведь она похожа на Витю, — вмешался в разговор Андрюха и смутился.

Витя хотела рассердиться, но ничего у неё не вышло. Ей было приятно и как-то по-особому радостно.

Станислав Сергеевич внимательно оглядел сына, Витю, едва заметно улыбнулся. Он обнял их за плечи, крепко притиснул к себе.

— Всё может быть, сын, всё может быть. Раз тебе так кажется, значит, так и есть.

Пока они разговаривали, отец Вити облачился в водолазные доспехи. Олег обстоятельно рассказывал ему, где лежала находка.

— Без моей команды насос не включать. Надеюсь, муть малость осела. А ты, горе-археолог, — обратился он к Олегу, — надевай-ка маску с трубкой, покажешь мне это место в натуре.

Отец проверил, как работает водонепроницаемый фонарь. Даже при свете яркого дня резко выделялся конус света.

— А я? Мне тоже хочется! Можно, и я с вами? — попросила Витя.

— Нет, дочка, там слишком илистое дно, — ответил отец, — любое неосторожное движение — и весь этот ил взлетит кверху. Ты не унывай, наныряешься ещё.

Витя опустила голову, но тут же вскинула взгляд на отца.

— Хорошо, папа, — сказала она.

Это была работа, настоящая работа. И ещё — это была её первая экспедиция, и она понимала, что тут не до капризов.

Первым ушёл под воду Олег, сразу же за ним — отец.

Олег вынырнул довольно быстро, взобрался на плот, лицо его было обиженным.

— Прогнал, — буркнул он. — А сейчас там посветлее, и фонарь мощный, можно разглядеть дно.

Витя внимательно всматривалась в пузырьки отцова акваланга.

Они перемещались очень медленно — видно, отец тщательно оглядывал каждую пядь дна.

Балагурил на плоту Станислав Сергеевич, смеялись Сергей с Семёнычем, Олег только улыбался, никак не мог пережить своего непростительного промаха.

Андрюха отвёз на берег Елену Алексеевну, бережно прижимавшую к груди мраморную, бесценную голову.

Витя не заметила, как Андрей вернулся. Только почувствовав его дыхание рядом, обернулась, улыбнулась мимолётной улыбкой и снова уставилась на воду.

Отец всё кружил и кружил на одном месте. И вдруг пузырьки воздуха быстро увеличились и на поверхности показалась голова отца. Одной рукой он резко сдвинул на лоб маску, выдернул загубник и молча изо всех сил поплыл на спине прочь от плота. Лицо его было таким напряжённым, что Витя испугалась.

— Всем на берег! — крикнул отец. — Семёныч, Андрей и Витя — в ялик! Олег и Сергей — вплавь, немедля! Ты, Стас, останься.

Голос его был властным. Это был приказ — ослушаться его было нельзя, невозможно просто. Случилось что-то скверное, из ряда вон выходящее.

— Быстро! — Голос отца торопил.

Пока Олег и Сергей натягивали ласты, Семёныч схватил Витю и Андрея и чуть ли не на весу потащил к лодке.

— Да что случилось-то? — растерянно спросила Витя.

— Значит, случилось, — быстро ответил Семёныч. — Зря такое не приказывают. А ну-ка, быстро!

Он мгновенно переменился. Всю жизнь Семёныч проплавал на военных судах и не привык обсуждать приказы начальства. Старик понял: ему доверили ребятишек — значит, им грозила опасность.