Голова античной богини - страница 57
Витя осторожно положила мраморную голову на стул, вытянулась в струнку.
— Вот так «покровитель искусств»! — звонко сказала она. — Вы просто подлец. И не очень-то расходитесь, сюда едет мой отец. И не один.
Аркадий Витальевич вздрогнул, резко обернулся к ней. Он побледнел.
Витя чувствовала, что лицо её горит. Кровь дробными молоточками стучала в висках.
— Вы подождите немного, он скоро будет здесь.
— Нет уж, дудки, ждать я, простите, мадемуазель, не могу, — сквозь зубы проговорил Аркадий Витальевич.
Он разом обхватил все доски икон, вынес их в комнату. Витя взяла голову, прижала к груди.
— Не отдам! — крикнула она.
Но «покровитель искусств» молча рванул богиню, сильно оттолкнул Витю, и она полетела прямо на Андрея. Тот стонал.
— Посидите, голуби, тут. Некогда мне с вами возиться!
И Аркадий Витальевич вышел из ванной.
Витя тут же вскочила, с разбега бросилась на захлопнутую им дверь. Бесполезно.
Поднялся, покачиваясь, Андрюха; под глазом его растекался здоровенный фиолетовый синяк.
— Вот и добыли голову сами, — горько прошептал он.
И тут они услышали голос Федьки.
Тот вопил во всю мочь:
— Здесь он! Здесь, собака! И ребята там, Константин Николаич!
В комнате что-то загрохотало, резко хлопнула какая-то дверь, и буквально через минуту затряслась другая — в ванную, Витин отец так рванул её, что чуть с петель не сорвал.
Он бросился к ребятам, ощупал их, и тут впервые Витя увидела у своего отца смертельно перепуганные глаза. За его спиной стоял внешне спокойный, собранный Станислав Сергеевич.
— Где этот тип? — спросил он Андрея.
— Убежал. Через эту дверь, наверное, — проворчал Андрюха и показал на вторую дверь в комнате. Он старался повернуться к отцу так, чтобы не видно было подбитого глаза.
В распахнутое настежь окно влезли два милиционера, за ними — печальный Жекете.
На полу лежали упавшие иконы, на столе — прекрасная голова античной богини.
Видно, «покровитель искусств» решил, что собственная шкура дороже.
— А я ведь вспомнил этого типа, — сказал Витин отец. — Он сильно постарел, но ещё на вокзале показался мне знакомым.
— Капитан, — обратился Станислав Сергеевич к одному из милиционеров, — надо перекрыть все выходы из города. Здесь орудовал старый рецидивист. Мы его знаем. С сорок шестого года знаем. Я с Генкой, то есть с Геннадием Савельичем, разговаривал, он и напомнил, что это за тип.
Капитан присвистнул.
— Сделаем, — деловито сказал он и тут же исчез вместе с напарником. С ними исчез и Станислав Сергеевич.
— Что же ты не задержал Лохматого? — спросил Андрюха у Жекете.
Федька нахмурился.
— Он на такси приехал и сразу увидел раскрытое окно. Я только свистнуть успел. Он и дверь отпирать не стал, в окно прыгнул. А я домой со всех ног. Я же знал, где сейчас Константин Николаич. Вот привёл…
— Вовремя, — серьёзно ответил Андрей.
— Ты просто молодец, Федька, ты умница. — Витя обняла Жекете за плечи, тот болезненно поморщился.
— Что, больно? — забеспокоилась Витя. — Извини.
— Какая там боль! — отозвался Федька и прошептал: — Батя вот… как с батей будет — не знаю… Только нам с ним вместе не жить.
Несколько дней спустя на жёлтом песке пляжа под яростным солнцем лежали трое: Витя, Андрей и Жекете. Витя и Андрей были счастливы. Они ехали к новому морю — открывать неведомую, легендарную страну — Диоскурию.
Мама прислала категоричную телеграмму:
«Немедленно высылай ребёнка! Не могу я больше без Витьки! Пусть приезжает с Андреем. Море тёплое и голубое…»
— Везёт же людям! — сказал папа, прочитав телеграмму. — И море голубое, и Диоскурия на дне… Эх, поехал бы я с вами, ребята, да куда ж денешься от нашей богини! — Папа подмигнул ребятам, показал глазами на мрачного Жекете и убежал по своим делам.
Витя и Андрей весело переглянулись.
— Ты чего это нос повесил, Федька, — сказал Андрей, — ты гляди, как вокруг здорово — море зелёное, небо синее, обрывы рыжие. Красота!
— Дурак ты, хоть и умный, — вяло ответил Федька. — И море мутное, и небо белёсое, и обрывы осыпаются. С чего это мне веселиться? Вы уедете, а мне куда? Общежитие искать или комнату. И на работу устраиваться, а я к вам привык, мне у вас нравилось. Эх, да что говорить! Сытый голодному не товарищ!