Головы Стефани (Прямой рейс к Аллаху) - страница 40
Стефани протянула ему руку и поймала себя на том, что задумчиво смотрит на великолепную голову всадника пустыни. Ей почти захотелось увезти ее с собой в Соединенные Штаты.
Она рассмеялась. Это возвращалось…
— Извините меня. Я впервые смеюсь с тех самых пор… Мне гораздо лучше…
Она медленно двинулась в сторону «Метрополя». Никакой влюбленности, все дело в местном колорите. Она умела восхищаться красотой всюду, где ее находила, и не было никаких причин не восхищаться ею в мужчине. Да и вообще, кожа у нее на лице и на щеках продолжала шелушиться и не все ссадины зажили. В таком виде она вряд ли может кому-то понравиться, да ей и не хотелось нравиться. Конечно, после всего пережитого ее нервы были в ужасном состоянии, а именно в такие моменты женщины часто бросаются в объятия незнакомца. Она, слава Богу, еще до такого не дошла.
Руссо наблюдал за человеком.
Тот почти тотчас же пошел следом за Стефани.
Руссо выждал какое-то время, бросил на стол несколько рахдов и поднялся.
Власти заверили его в своем содействии, так что можно было не стесняться…
Он выбрал момент, когда человек проходил мимо одной из лавок.
Ее дверь была широко раскрыта.
О таких подвигах позднее рассказывают внукам, сидя в углу у камина с трубкой во рту. Руссо нацелился и ударил незнакомца в печень, одновременно толкнув его внутрь лавки. Это был удар, прозванный агентами «baby food»,[44] никто не знал в точности почему.
Соглядатай, наполовину потеряв сознание, повалился в помещение и остался лежать ничком, стараясь не шевелиться. Руссо поставил ступню ему на затылок, и теперь достаточно было легкого движения ногой, чтобы шейные позвонки хрустнули.
Лавка была погружена в приятную прохладу. На полках смешивались гладкость и узорчатость, скромность и великолепие разноцветных тканей: хлопка, шелка, бархата, парчи и кашемира. Превратившись в статуи, продавец и покупатель так и остались стоять около куска парчи, который торговец держал в руках, и который, похоже, был предметом бурных дискуссий. Лишившись дара речи, они уставились на Руссо, с еще раскрытыми на последних слогах ртами.
Первым ожил хозяин заведения. Это был очень тучный молодой человек, одетый в подобие бежевой джелабы,[45] с афганской феской хасанитов на кудрявой голове. Он ринулся к двери с ловкостью толстяков, хоть и неуклюжих, но с детства привыкших убегать.
Это был не самый подходящий момент разбираться с каким-нибудь низшим звеном полиции. Руссо чуть сильнее надавил ногой на затылок, что вызвало в светловолосой голове под его туфлей легкое преломление сознания. Затем он только-только успел поймать торговца за руку.
— Сохраняйте спокойствие, сударь. Продолжайте свою дискуссию. Дела есть дела.
— Nicht verstehen,[46] — произнес славный толстяк по-немецки, по одному ему известным причинам.
— Тогда я вам сейчас объясню. Смотрите…
Покупатель, который до этого стоял без движения, прижимая к сердцу великолепный кусок алой парчи, выбрал этот момент, чтобы покинуть место действия. Испустив горестный крик, он метнулся к двери. Руссо перехватил его на лету. Стукнул он его не очень сильно — из уважения к мирному населению — но тот, по-видимому, был чувствительной натурой; он потерял сознание, больше от страха, чем от удара. Руссо обернулся к торговцу.
— Вы понимаете, что я имею в виду?
Лавочник внезапно сделал открытие:
— Я говорю по-английски, — произнес он.
— Да уж, непростой вы человек, — сказал ему Руссо. — Зайдите за прилавок и сидите там спокойно.
Торговец послушался. По ходу дальнейшей операции Руссо временами видел его наполненные ужасом глаза над куском персикового шелка.
Он запер дверь и вернулся как раз вовремя, чтобы помешать плоскоголовому что-либо предпринять. К тому уже вернулось сознание, и его правая рука ползла вдоль бедра к карману. Руссо безо всякого зазрения совести пнул его ногой в морду.
И тут же похвалил сам себя за правильные действия. Ибо у него больше не оставалось никаких сомнений относительно того, почему этот человек шел за Стефани.
Содержимое его карманов было весьма поучительно. Помимо метательного ножа — рукоятка была утяжелена для баланса — в кармане также имелась неизбежная «беретта». За последние пятнадцать лет эта компания в двадцать раз увеличила объем продаж и годовой оборот, а ее продукция стала столь же распространенной, как зубная щетка.