Голубая Дивизия, военнопленные и интернированные испанцы в СССР - страница 25

медицинский осмотр. 75 % контингента должны быть из бывших участников Гражданской Войны и 25 % – остальные, «полностью оправдавшие себя на службе национального дела». Военные должны были записаться в течение 48 часов, фалангисты располагали временем до 2 июля. В итоге, после пяти дней, полных энтузиазма, порывов и напряженных дипломатических действий, начался набор добровольцев, сразу монополизированный Фалангой. Монополизированный только сначала, поскольку Армию в этом деле очень трудно было отодвинуть. Испанское соглашение с Германией стало превращаться в реальность. 27 июня 1941 г. пресса Испании объявила о создании Легиона добровольцев фалангистов для борьбы с Советским Союзом. На следующий день Военное Министерство издало декрет о наборе добровольцев из числа военных (С. 82). В этот же день Правительство утвердило контингент Дивизии в 15 000 человек и объявило, что скорее всего командование возглавит генерал Муньос Грандес, хотя также было названо имя Гарсии Балиньо (С. 84). 2 июля в полночь официально закончилось зачисление добровольцев в Голубую Дивизию по всей Испании (С. 93), хотя неофициально оно продолжалось еще несколько дней. По мнению К. Морено, никогда еще испанское боевое соединение не имело столь высокого интеллектуального уровня, какой был у Голубой Дивизии в 1941–1942 гг. (С. 94). Большое внимание уделяет Морено участию в Голубой Дивизии русских эмигрантов, что будет рассмотрено ниже.

3 июля начались сборы дивизионеров в нескольких городах Испании для первого инструктажа, длившегося 10 дней (С. 101). Цитируется статья Д. Ридруэхо в Solidaridad Nacional, где описываются эти казармы – «они выглядят не очень хорошо – грязно и неприятно; крики сержантов и офицеров никто не принимает всерьез; часты пешие марши с пением:

В воскресенье 13 июля в 15.45 первая партия дивизионеров выехала с Северного вокзала в Германию (С. 103). Дивизия получила официальное название «Испанская дивизия добровольцев», которой было поручено «сотрудничать с Армией Германии в крестовом походе против коммунизма». В июле же дивизионеры прибыли в баварский лагерь Графенвёр.

Оценивая итог формирования Голубой Дивизии, К. Морено считает, что у ее рождения были свои светлые и темные стороны. Ее созданию сопутствовали и радость, и недовольство, и немалое напряжение. У нее были защитники и обвинители, а тысячи людей она оставила равнодушными (С. 101).

Пятая глава посвящена военной кампании Голубой Дивизии. Очень кратко остановимся на ее основных этапах. Морено пишет, что примерно 9 дней в поезде, 31 день пешего марша и 13 дней снова в поезде потребовалось дивизионерам, чтобы добраться до фронта; на этом пути умирали люди и лошади, не обошлось и без конфликтов с немцами (С. 134). Из – за нехватки транспортных средств испанцы вынуждены были пройти пешком 900 км от Сувалок до Смоленска, ежедневно одолевая по 30–40 км (С. 135). «Были дни отдыха для чистки оружия; тогда дивизионеры ходили в общие бани к местному населению, где, к их радости, был обычай смешения мужчин и женщин (иногда это кончалось полу-удушием)…; близко сходились с местными девушками, в большинстве случаев, по их словам, с удовлетворительным результатом. Было достаточно женщин, которые отдавались в обмен на еду» (С. 136).

1 сентября, во вторую годовщину атаки Германии на Польшу, Муньос Грандес встретился с Гитлером в Восточной Пруссии. Это была их первая встреча. Муньос Грандес заявил, что дивизия готова к боевым действиям и что ее люди стремятся способствовать ликвидации большевизма. Гитлер охарактеризовал развитие войны в технических терминах, которые впечатлили переводчика, и о русской кампании сказал, что ожидал долгого и тяжелого сопротивления (хотя, при недостатке способного командования, – сказал он, – Красная Армия всего лишь выше среднего, особенно солдаты, но будет быстро разгромлена). И, что касается Дивизии, она должна освежить свои силы после столь долгого марша. Но несмотря на благоприятное отношение, «совокупность препятствующих обстоятельств» заставила Гитлера отказать ей в участии атаки на Москву. Автор делает примечание, что не располагает документальной информацией по поводу этой встречи, – «странно, но нет и следа каких-либо документальных актов, даже косвенных, – мы обладаем до сих пор лишь несколькими строчками в немецкой и испанской прессе и версией Ридруэхо» (С. 139, 462).