Голубой чертополох романтизма - страница 9
— Ах, знаете что, пойдемте поужинаем в каком-нибудь уютном ресторане! Я вас приглашаю.
«Нет, — подумала она, — к Шпицеру идти не стоит, там очень уж изысканно, девушка еще застесняется, наверное, под этим поношенным пальто на ней какое-нибудь дешевенькое платьице, в „Регину“ с ней тоже не пойдешь, лучше всего нам пойти в вокзальный ресторан, там можно поесть вкусно и не слишком дорого, не привлекая к себе внимания».
Девушка шепнула:
— Нет, нет, ради бога!
С ужасом, будто ей сделали невесть какое гнусное предложение, глядела она в лицо незнакомой даме, к которой вдруг осмелилась обратиться, — высокой, красивой даме, говорившей с ней так просто, тоном сестры; та же тем временем остановила такси, мягко, но решительно взяла девушку за руку выше локтя, подвела к машине, втолкнула вовнутрь и, бросив шоферу несколько слов — куда ехать (девушка, сидя внутри, уже не могла их расслышать), опустилась с ней рядом на заднее сиденье.
— Пожалуйста, не стесняйтесь, сегодня вы у меня в гостях, вот и все, — сказала она.
И когда девушка, не столько словами, сколько всей своей худенькой скрюченной фигуркой, казалось, запротестовала, дама прибавила:
— Нет, нет, вам незачем извиняться, и объяснять ничего не надо, в жизни всякое бывает, будьте только паинькой и сделайте мне одолжение — поужинайте со мной.
Она испытывала искушение обнять девушку за угловатые, по-птичьи костлявые плечи, но подумала, что подобный жест, получись он даже достаточно непосредственным и сердечным, не успокоит ее, а только еще больше смутит, и оставила эту мысль, но, продолжая размышлять, пришла к выводу, что проявить сейчас легкомысленное нетерпение, пусть и продиктованное самыми благими намерениями, и раньше времени спугнуть эту редкостную, бесценную добычу, которую счастливый случай прямо-таки отдал ей в руки, было бы невозместимой потерей, — тут она почувствовала, что такой ход мыслей заводит ее в запретные дебри, и сказала, для того также, чтобы сойти с этого ложного пути:
— Посидим уютненько вдвоем и поужинаем, ладно?
Девушка заметила, что шофер везет их к вокзалу, куда несколькими минутами раньше она бежала сама, замирая от робости перед каждой встречной женщиной, к которой она, как ей казалось, уже готова была обратиться с просьбой (но тут же от этого намерения отказывалась), — сейчас она думала, что, чем ближе они подъедут к вокзалу, тем лучше. И пока она, можно сказать, лихорадочно рылась в своем мозгу, соображая, когда, а главное, каким образом объяснить все незнакомой даме, таксист, как ему было велено, выехал на вокзальную площадь, обогнул ее и подкатил под нависшую над тротуаром крышу кассового зала. Из-за стекол машины, исполосованных струями дождя, словно узник из-за решетки, пугливо выглядывала девушка.
— Подъезжайте к ресторану!
Шофер подрулил к ресторану, выскочил из машины, рванул дверцу, а получив деньги и повинуясь жесту пассажирки, означавшему, что сдачи не надо, немедленно сунул кошелек с мелочью обратно в карман куртки. Девушка подумала, что вот сейчас самое время сказать. Между тем она уже чувствовала, что ее мягко, но непреклонно взяли под руку: благодетельница поднялась с ней по ступенькам к дверям ресторана и повела к одному из немногих свободных столиков у большого окна, в которое были видны платформы и на путях между ними готовые к отправлению поезда.
— А теперь не будем спешить и посидим здесь в свое удовольствие, хорошо?
Девушка, за все время не проронившая ни слова, по-прежнему молчала; не сняв ни пальто, ни платка, она большими глазами смотрела вниз, на перроны: под их плоскими, чуть скошенными вовнутрь крышами с водосточным желобом посередине, виднелись чемоданы и ноги пассажиров, в ожидании топтавшихся на узком пространстве платформы, — головы их в поле зрения не попадали.
— Снимите же пальто, моя милая!
«О нет, нет, нет!» — подумала девушка. А сама тут же взялась за узел платка, завязанный под подбородком, распустила его, сняла платок и повесила на спинку кресла. Если бы эта дама хоть не была так тошнотворно любезна — ну как тут ей скажешь? Она чувствовала, что не в силах разочаровать благодетельницу, выложить ей все, будто краденое добро из сумки, а потому вслед за платком сняла и намокшее пальто, тем паче что дама ей помогала, и позволила усадить себя в пододвинутое кресло.