Голы и босы - страница 5
— Вас что, в «Лезерхэде» этому учат? — умилился сержант. — Патридж полицейский колледж кончил.
— Это как университет, только без шарфов[8], — засмущался Патридж.
— В общем, — приказал ему сержант, — иди проверь. На счет дефекации я имею в виду. По этой части они бывают очень изобретательны. Я как-то работал на краже в Пангборне, так это красовалось там на светильнике XVIII века прямо посреди стены. Занимайся они каким другим делом, так хоть давай им приз герцога Эдинбургского[9].
— Вы, должно быть, не заметили, — сухо сказал мистер Рэнсом, — у нас нет светильников.
— А другой, дело было в Гилдфорде, облегчился в ароматическую вазу с сухими лепестками.
— Может, это юмор такой, — предположил констебль.
— Юмор, говоришь? А я было подумал, что у безмозглого накурившегося сопляка случилось недержаниие. Кстати, раз уж мы заговорили о телесных потребностях, загляну-ка я в одно местечко перед уходом.
Мистер Рэнсом слишком поздно сообразил, что сержанта следовало остановить, и срочно ретировался в кухню.
Сержант вернулся, покачивая головой:
— Ну и ну! Нашим друзьям, хватило совести, по крайней мере, воспользоваться туалетом, но оставили его в гнусном виде. Вот уж не думал, что мне когда-нибудь придется облегчаться на леди Кири Те Ка´нава. Ее «Вестсайдская история» — жемчужина моей коллекции.
— Вообще-то, это мой муж, — выдавила из себя миссис Рэнсом.
— Ну да! — опешил сержант.
— О чем идет речь? — спросил возвратившийся мистер Рэнсом.
— Неважно, — полепетала его жена.
— Думаете, вы их поймаете? — спросил мистер Рэнсом, провожая до дверей полицейских.
Сержант засмеялся:
— Чудеса случаются даже в правоохранительной деятельности. Никто не держал на вас зла?
— Я поверенный, — сказал мистер Рэнсом. — Все возможно.
— А может, кто-то неудачно пошутил?
— Пошутил? — закипел мистер Рэнсом.
— Я только делаю предположения, — успокоил его сержант. — Но если это настоящий взломщик, скажу так: он вернется — они всегда возвращаются.
Констебль глубокомысленно кивнул: даже в «Лезерхэде» согласились бы с этим.
— Вернется? — переспросил мистер Рэнсом, обводя взглядом голые стены. — Вернется? За каким чертом?
Мистер Рэнсом очень редко употреблял крепкие выражения, и пребывавшая в соседней комнате миссис Рэнсом притворилась, что не слышала вырвавшегося у него. Дверь за полицейскими захлопнулась.
— Пустое дело, — сказал мистер Рэнсом. — Совершенно пустое. Как тут удержаться и не вспомнить черта?
— Что ж, — сказала миссис Рэнсом несколько часов спустя, — придется стать тут лагерем. В конце концов, — прибавила она не без удовольствия, — это может оказаться занятно.
— Занятно? Занятно? — спросил небритый, немытый, разодравший себе зад, позавтракавший водой из-под крана мистер Рэнсом. Однако никакие уговоры миссис Рэнсом (инстинктивно ощущавшей, что в сложившихся обстоятельствах ее задача — подчеркивать мужнину несгибаемость и жертвенность) не могли удержать его от героического похода на работу.
Тем не менее, когда он ушел и окружающая пустота навалилась на миссис Рэнсом всей своей тяжестью, она ощутила, расхаживая по гулким комнатам и не понимая, с чего начать, что немного жалеет о его отсутствии. Пожалуй, надо составить список — на миг она забыла, что писать ей нечем и не на чем. Значит, нужно пойти купить блокнот и карандаш в газетном киоске. По соседству с киоском обнаружилось кафе, которого она прежде никогда не замечала. Там кормили горячими завтраками, и, хотя среди таксистов и курьеров-велосипедистов ей было в вечернем туалете не по себе, никто не обращал на нее особого внимания, а официантка даже назвала деткой и сунула «Миррор», чтобы она почитала, пока дожидается своего бекона с яйцом, консервированных бобов и тоста. «Миррор» миссис Рэнсом обычно не читала, как никогда не завтракала беконом с яйцом, консервированными бобами и тостом; но газетные пересуды о похождениях августейших особ так ее заинтересовали, что она не перестала читать и за едой, для чего прислонила газету к бутылочке с соусом и совершенно забыла, что в кафе она вообще-то зашла потому, что ей нужно было составить список.