Голый человек - страница 36

В некоторых областях Средиземноморья щипок за собственную щеку выражает восхищение чем-либо. Почти всюду тот же самый щипок, но за щеку другого человека означает расположение и привязанность. Этот жест в обиходе уже свыше 2000 лет – он был популярен еще в Древнем Риме. Его обычно практикуют взрослые по отношению к детям (что тем зачастую очень не нравится), но он может использоваться в шутливой форме и среди взрослых.

Похлопывание по щеке практикуется в качестве более мягкой альтернативы, но этот жест тоже может вызывать раздражение, если носит слишком энергичный характер. В случаях, когда проявление расположения и привязанности неискренно, похлопывание может граничить с легкими оплеухами. Человек попадает в неловкое положение: он сознает, что подвергается оскорблению, и ничего не может с этим поделать, так как этот жест очень близок к дружественному.

Давние традиции имеет пощечина. Это классическая реакция женщины на нежеланное внимание к ней со стороны мужчины. В сущности, пощечина – это демонстративный удар, то есть удар, создающий много шума, но не влекущий большого физического ущерба и не вызывающий чрезмерной защитной или агрессивной реакции со стороны жертвы. Пощечина лишь охлаждает пыл того, кто ее получил, а собственно значение происходящего доходит до него позже.

На противоположном конце эмоциональной шкалы находятся поцелуй в щеку, прикосновение к щеке и нежное поглаживание щеки. Поцелуй в щеку – это взаимное действие, допустимое только для тех людей, которые имеют одинаковый статус. Он широко распространен во многих странах как знак приветствия и прощания. Женщины с накрашенными губами соприкасаются щеками, издавая звук поцелуя. В театральных кругах и в высших социальных сферах поцелуй в щеку практикуется очень часто, тогда как в низших слоях общества им обмениваются редко – в основном близкие родственники. В разных странах существуют разные обычаи на этот счет. Жители некоторых государств Восточной Европы в знак приветствия целуются в губы, а не в щеку.

Причинение увечий в районе щек никогда не пользовалось особой популярностью. Однако в соответствии с существовавшим в древности обычаем женщины во время погребальной церемонии расцарапывали лица в кровь, выражая тем самым скорбь. Джон Булвер сообщает, что это привело к принятию закона «о гладкости щек»: «У пожилых римских дам настолько вошло в привычку расцарапывать себе щеки в знак траура, что сенат издал эдикт, запрещавший им делать это, так как гладкие щеки служат символом скромности и стыдливости».

Члены племенных сообществ разукрашивали щеки краской, наносили на них татуировки и надрезы и прокалывали их. За исключением уже упоминавшихся пудры и румян, на Западе какие-либо средства для украшения щек практически не использовались, если не считать короткого периода расцвета панк-рока в 70-е годы XX века, когда женщины протыкали щеки булавками, обычно ближе ко рту. Постепенно на смену настоящим булавкам пришли ложные, создававшие иллюзию, будто щеки пронизаны ими, хотя в действительности это было не так.

Единственная другая форма украшения щек, заслуживающая особого упоминания, – это мушка, бывшая в большой моде в XVII и XVIII веках. Она началась с сокрытия небольших изъянов на коже лица, но в скором времени обрела собственную косметическую жизнь. Согласно легенде, Венера родилась с натуральной мушкой на щеке, и считалось, что подражающие ей дамы становятся красивее. Это дало повод маскировать родинки, бородавки и оспинки с помощью круглого кусочка черной бумаги или закрашивать их черным карандашом.

Данная форма украшения щек стала настолько популярной, что даже женщины с идеальной кожей лица начали приклеивать мушки с чисто декоративной целью. Со временем они приобрели в придворных кругах такое значение, что в течение определенного периода господствовало мнение, будто все следующие моде дамы должны носить их постоянно, если только они не соблюдают траур. В конце XVII века один злой на язык француз, посетивший Лондон, заметил: «В Англии все женщины – молодые и старые, красивые и уродливые – носят наклейки на лице, пока не оказываются прикованными к постели. Я насчитывал по пятнадцать и больше наклеек на смуглых, морщинистых лицах старух, похожих на ведьм…»