Голый край - страница 10

Один раз снова поднялась температура, теперь уже из-за зубов. Шаман сказал, что тут не о чем беспокоиться, и это нормально. Уходя, оставил небольшой подарок – фигурку зайца из мягкого дерева.

Игрушки не были мне особо интересны, но фигурке быстро нашла применение. Начинаю понимать, почему дети тащат в рот все подряд – не только из интереса перед чем-то незнакомым, но еще и из-за этих сраных зубов! Теперь мне уже не хотелось болтать с окружающими, а только грызть несчастного зайца круглыми сутками напролет.

И в один из вечеров, когда я занималась своим привычным обсасыванием косого (которого я назвала Аркашей), мама вернулась домой в сопровождении целой гурьбы детей разных возрастов. Однако всех их объединяло одно – они довольно сильно исхудали в сравнении с прошлым разом, когда я их видела.

Честно надеялась, что мать не окажется такой мягкосердечной. Но мои надежды рассыпались в пух и прах, когда эта мелочь дружным коллективом стала уплетать кашу из НАШЕГО зерна, которого, напомню, у нас и так немного. Женщина заметила мой злобный взгляд, направленный на других детей. Присев рядом, стала гладить по голове и говорить, что важно делиться с другими тем, в чем они нуждаются. Ну да, а то мы в еде уже потребности не испытываем.

И в конце концов, это и принесло проблемы. Зерно стало стремительно заканчиваться, а с каждым разом мама кормила все больше чужих детей. Из-за этого пришлось сильно экономить, несмотря на рыбу, которую приносили нам благодарные соседи. Через пару недель я стала замечать, как у матери начинают появляться впадины на прежде круглых и красивых щеках, а руки стали похожи на ветви деревьев зимой – такие же тонкие и сухие.

На моем питании это тоже заметно отразилось. Хоть мама и пыталась дать мне как можно больше, она не могла управлять своим телом и заставить молоко сочиться, как у дойной коровы. Из-за голода его становилось все меньше. К счастью, я теперь тоже могла кормиться кашей, что немного смягчало положение. И все же жизнь зимой оказалась не сахаром, и живот от голода тянуло все чаще и чаще. Старалась не плакать и не обращать на это внимание матери, но иногда эмоции младенческого тела все же брали надо мной верх, и я начинала реветь. Прости, мам, я не специально.

В конце концов, зерно кончилось. Еды больше не было, а того, чем делились с нами соседи, не хватило бы досыта накормить маму, чтобы она уже смогла кормить меня грудью. Мы провели целый день в тишине, без еды и с ноющими от голода животами. Вечером, не говоря ни слова, она взяла меня на руки и положила не в мою кроватку, а рядом с собой. Уверена, что она хотела помочь мне. Возможно, подкинуть под дверь к кому-нибудь побогаче или оставить на морозе, чтобы я не мучилась. Но ей не хватило смелости. Сдалась, но выбрала самую долгую смерть и просто легла вместе с маленькой мной на кровать в ожидании старухи с косой. Черт, недолго я продержалась во второй раз.

Разбудили нас крики радости, смех и музыка снаружи. Какая-то девушка бежала по деревне, разнося радостную весть. Остальные толпами вываливали на заснеженные улицы, радуясь и встречая тех, кого мы ждали больше всех.

Мужчины вернулись. Папа вернулся.

Мама выбежала на улицу, забыв даже как следует укутать меня и бросилась в толпу, ища взглядом своего мужа. Вернулось очень много мужчин, но среди них было трудно найти кого-то конкретного. Через полминуты и я, и мама уже начали было беспокоиться – у нас с ней вообще эмоции часто совпадают – но я заметила нашего бородача первой и, махая ручкой, стала кричать:

– Папа! Папа пришел! Мам, папа пришел! Па-па-а-а!

Она тут же бросилась к нему, и мужчина, покрытый свежими ссадинами и порезами на лице и руках, своими огромными лапищами обнял нас гулко смеясь. Звук его радостного голоса был похож, клянусь, на рев чертова медведя. Но рев этот был так сладок и так приятен слуху!

У всех мужчин при себе было оружие, а в большой телеге они тащили блестящие штучки, маленькую горстку монеток и мерзлые туши, зерно и покрытый инеем хлеб. Мы были грабителями, но какая, к черту, разница, если эти суровые, жестокие мужики делают это ради счастья и смеха детей?