Голый панцирь - страница 3

На остановке в предчувствии троллейбуса покачивались, переминаясь с ноги на ногу, несколько утренних пассажиров.

— Может на троллейбусе доедем? — спросила Христина.

— А что, мысль интересная, — отозвался Дормидонт. — Только вот я денег с собой никаких не взял. Как же мы поедем?

— А деньги мы найдем, — сказала Христина и показала пальцем на две блестевшие на асфальте монетки.

Дормидонт пригляделся. Денег валялось ровно на два билета.

— Ну и ну, — покачал головой Дормидонт. — Как же тебе это удалось?

— Ничего особенного, — объяснила Христина. — Вообще-то я сначала увидела деньги… Извини, если в чем-то разочаровала тебя. Ты ведь, наверное, уже готов был поверить в чудесное?

Дормидонт снова покачал головой, теперь — с несколько иной интонацией: нет, не стоит считать его неисправимым романтиком, ведь даже если он и вообразил на какой-то миг, что Христина нашла монеты именно ради него, то этот миг был всего-навсего апофеозом полового тщеславия, не больше. Вслух Дормидонт не выразил ничего.

Христина вошла в группу пассажиров, как ледокол в торосы. Слегка сопротивляясь давлению обнаженной плоти жаждущие отправиться в путь раздвигались неохотно, но неминуемо. Дормидонт шел следом, словно приютившийся за ледоколом сухогруз. Эмалированное ведро тоже способствовало продвижению.

Подкатил троллейбус. Вошли все. Кондуктор улыбнулся Христине и протолкался ей навстречу, игнорируя большинство вытянутых в жажде обилечивания рук. Христина сбросила в подставленную лодочкой ладонь монетки.

— Далеко путь держите? — спросил кондуктор, с налетом неудовольствия рассматривая спутника Христины. Особенно не нравилось белое ведро с неприятным запахом. — А что у вас там? — добавил он с неприязнью.

— Мусор, — ответила Христина.

Кондуктор рассмеялся, покачался рядом, потом пошел на зов протянутых рук. Христина смотрела на его двигающиеся в работе лопатки.

— Он вполне мог бы стать хорошей птицей, — заметила она.

— Да, если бы уже не был контролером, — сказал Дормидонт.

— Да разве это его сущность? — с сомнением спросила Христина. — Нет же. Скорее всего — нет. Он работает контролером временно. Просто такова его трудовая повинность на сегодня. Ну может быть еще на несколько месяцев. А о дальнейшем мы ничего не можем сказать.

Троллейбус ехал. Колеса легко и радостно вращались. Внутри и снаружи выло. Мимо неслись редкие прохожие, окна домов и катились разноцветные стены. Сперва были желтые, потом мелькнула красная и однообразно покатились серые. Несколько раз троллейбус судорожно останавливался и с опаской распахивал лязгающие двери. Никто не входил и не выходил. Всем было дальше, а отсюда не уезжали.

Всю дорогу молчащий и прячущийся в кабине водитель вдруг выглянул и прокричал:

— Улица Сераля! Гэ Вэ. — И снова всунулся.

— Гэ Вэ — это революционер такой был, — участливо объяснил лично Христине кондуктор. — Вот с фамилией у него накладочка вышла. А может это он ее специально такую выдумал, как вы думаете?

Христина хотела ответить, но Дормидонт слегка ткнул спутницу в бок.

— Нам выходить.

— Извините, — разлюбезничалась Христина.

Дормидонт и Христина завернули вглубь каменного квартала, устремившись сквозь узкие дворы с низкими арками поддомных переходов. Здесь было так сыро и так остро чувствовалась мертвенность города, что когда в лицо путешествующей паре вдруг кинулась сочная, пахучая зелень, им на миг показалось, что они сошли с ума. Здесь, среди этого кирпичного бреда, откровением безумного Бога смотрелся небольшой парк. Скорее даже это был ботанический сад. В нем росло все, что только могло расти в здешнем климате.

Деревья тянулись к глазам на мгновение, и тут же отскакивали, как ошпаренные, спеша уступить место другим деревьям. Христина отчасти потеряла чувство действительности. Постепенно она стала это понимать. Большие листья лопухов покачивались у нее перед взором.

— Не задерживайся! — вдруг откуда-то, словно из иного мира, окликнул ее Дормидонт.

Христина с благодарностью вызволилась из наважденного плена и потянулась к Дормидонту.

— Вы — прелесть! — заявила она.

— Ну да, — смутился Дормидонт. — Нам надо к другу зайти. К Василию Бодрову. Он должен знать, где сейчас в городе можно выкинуть мусор. А там и посмотрим… — с последними словами Дормидонта улетучился и последний полупрозрачный кусок наваждения.