Гонцы весны - страница 26
— Он рассчитывает только на твою безграничную любовь к нему, от которой надеется добиться всего и добился бы, если бы я не вмешался. Но ты обязана выступить от имени и в память твоего супруга, который никогда не допустил бы такого брака. Вспомни, как он резко осуждал тогда брак своей двоюродной сестры с этим Рюстовым! Ты непременно должна действовать в таком же духе.
— Да я так и поступала, — сказала графиня, — но если Эдмунд не хочет слышать…
— Тогда ты, все равно каким путем, должна суметь заставить его слушаться тебя. Мещанский побег не должен больше появляться на родословном древе Эттерсбергов, довольно одного раза.
Барон Гейдек говорил медленно, с ударением, и графиня побледнела под его почти угрожающим взглядом.
— Арман, что это такое? Я…
— Я говорил о женитьбе Рюстова на двоюродной сестре твоего мужа, — холодно перебил ее брат, — и, думаю, это напоминание было необходимо, чтобы предупредить тебя, что ты не должна быть слаба. Раньше ты не могла жаловаться на недостаток энергии, по отношению же к своему Эдмунду ты была всегда слишком нежной матерью.
— Может быть! — с едкой горечью промолвила графиня. — Он был единственным, кого я смела любить, с тех пор как ты вынудил меня выйти замуж за графа.
— Тебя вынудил не я, а обстоятельства. Я думаю, в молодости ты достаточно натерпелась от бедности и лишений, чтобы благословлять руку брата, вырвавшую тебя из нищеты и вознесшую на вершину достатка.
— Благословлять? — тихо, прерывающимся голосом повторила графиня. — Нет, Арман, я никогда не делала этого.
Барон нахмурил лоб.
— Тогда я действовал по долгу и совести. Отцу надо было обеспечить последнюю радость жизни, матери — беззаботную старость, тебе самой — блестящее, завидное положение. Если я заставил тебя, насильно оторвал от детской страсти, так это делалось с твердым убеждением, что для графини Эттерсберг прошлое не будет существовать. Я никоим образом не мог предвидеть, что эта ноша будет для моей сестры слишком тяжелой.
Последние слова заставили графиню вздрогнуть и отвернуться.
— Оставь эти воспоминания, Арман! Я не могу их выносить.
— Ты права — ответил Гейдек. — Оставим в покое прошлое; здесь речь идет о настоящем. Эдмунд не должен делать эту мальчишескую глупость. Я мимоходом поговорил с ним по дороге со станции, когда мы ехали сюда. Я нарочно избегал говорить подробнее, прежде чем не узнал всего от тебя. Но у меня сложилось такое впечатление, что здесь вовсе нет той глубокой и серьезной страсти, которая ниспровергает все на своем пути, чтобы добиться цели. Об этом нет и речи. Он просто влюблен в молодую и, как он говорит, прекрасную девушку и готов сегодня же жениться. Но мы позаботимся, чтобы этого не случилось. Против таких нелепых затей у нас еще имеется достаточно средств.
— Я также надеюсь на это, — промолвила графиня, явно принуждавшая себя говорить спокойно. — Поэтому-то я и просила тебя приехать. Ты опекун.
Гейдек покачал головой.
— Мое опекунство все время было только формальным, а через несколько месяцев оно и совсем закончится. Ему-то едва ли Эдмунд подчинится, но тебе он подчинится наверняка, потому что привык, чтобы ты им руководила. Поставь ему условие — или ты, или его избранница; пригрози, что уедешь из Эттерсберга, если он приведет сюда свою невесту! Он всей душой привязан к тебе и не захочет потерять свою мать.
— Да, этого он не захочет, — убежденно подтвердила графиня. — В его любви я еще уверена.
— Можешь быть уверена и впредь, если сумеешь использовать свою власть над ним, а я не сомневаюсь, что это случится именно так. Ты ведь знаешь, Констанция, что семейные традиции по отношению к твоему сыну во что бы то ни стало должны быть соблюдены, особенно по отношению к твоему сыну! Обдумай это!
— Я знаю это, — с тяжелым вздохом сказала графиня. — Не беспокойся, пожалуйста.
Наступила короткая пауза, и затем снова заговорил барон:
— А теперь перейдем к другим неприятным событиям. Может быть, ты позовешь Освальда? Мне хотелось бы поговорить с ним относительно его поразительных планов на будущее.
Графиня позвонила и приказала вошедшему слуге: